Что гложет Гилберта Грейпа?

Такер сидит за одним столиком с Робертом Макбёрни-младшим, сыном Роберта-старшего, наследником лучшего бюро погребальных услуг в наших краях. Находится оно в Мотли. Обслуживает все сколько-нибудь заметные похороны. Там даже кремацию можно заказать. Бобби, как называют его закадычные друзья, в последнее время работал приглашенным инструктором в училище ритуального обслуживания, вернулся совсем недавно и вкалывает не покладая рук. Одет в черный костюм распорядителя похорон, из нагрудного кармана торчит уголок белоснежного платка, рыжие волосы безупречно подстрижены и причесаны, физиономия в розовых веснушках.

— Бобби… с приездом.

Он поднимает голову:

— А, спасибо, Гилберт. Как сам?

Немного потрепались. Такеру подали оладьи. Бобби уминает омлет, а принять заказ у меня Беверли забыла.

— Беверли? — окликаю.

— Что?

— Я оголодал слегка. Можно мне хотя бы один тост? С маслом и виноградным джемом. Как положено.

Беверли отходит, не подтвердив мой заказ, и бормочет себе под нос: «Сам, блин, подойдешь». Я мог бы, конечно, сказать: «Блин у тебя на шее», а смысл? Такер, поливая оладушки сиропом, уточняет:

— Ты, стало быть, тоже ее видел, Бобби?

— А как по-твоему, что я тут делаю?

— Подозреваю, что…

— В Мотли только и разговоров об этой пташке.

Такер заявляет:

— Она не просто обворожительна и прекрасна, но и недурна собой.

У Такера с рождения все шиворот-навыворот.

— Сам я покамест ее не видел, — говорит Бобби. — Но наслышан.

— Значит, — продолжает Такер, — ты прикатил сюда, чтобы ее разыскать?

— Не совсем. — Бобби облизывает вилку от остатков омлета. — Народ как-то умирать перестал, а когда дела идут ни шатко ни валко, отец поручает мне проехаться по всей округе на катафалке — в качестве бесплатной рекламы. Чтобы население держало в уме такой вариант, как агентство Макбёрни.

Я говорю:

— Так ведь ваше агентство — единственный вариант во всей округе.

— Ты прав, Гилберт, но мы все равно должны напоминать людям о своем существовании. Пусть не забывают агентство ритуальных услуг Макбёрни. А то ведь знаешь, как случается: с глаз долой — из сердца вон.

— Понимаю тебя, Бобби, — говорю.

— Ну-ну, — заговаривает Такер, примеряясь, как бы засунуть в рот целую оладью. — Прости, если мы тормозим твой бизнес.

Бобби смущается. Такер даже с набитым ртом не умолкает:

— Так вот, о Гилбертовой маме. Мы ремонтируем в доме пол, чтобы она…

Моя нога под столом находит его лодыжку. Он умолкает.

А у Бобби как раз проснулся интерес.

— Продолжай, — говорит он.

— Нет, — отвечает ему Такер. — Это невежливо. — Он делает глотательное движение. — Ну, понимаешь, говорить с набитым ртом.

Но Бобби не унимается:

— Ты, пожалуйста, не препятствуй нашему семейному бизнесу. Сам знаешь: мы, как истинные американцы, обязаны умирать.

Наспех соображая, задаю ему вопрос:

— Не вы ли, кстати, хоронили миссис Брейнер, а?

— Да-да, мы. Школьные учителя — наша, можно сказать, клиентура.

Такер оцепенел:

— Миссис Брейнер? Она…

Я говорю:

— Брось, ты же знал, что она умерла.

— Нет, впервые слышу!

— Умерла окончательно и бесповоротно, Такер, — продолжаю я, — и похоронное бюро Макбёрни закопало ее поглубже, верно? — (Бобби кивает.) — Мы с Такером во втором классе у нее учились.

— Она, как видно, была незаурядным педагогом, — предполагает Бобби.

— С чего ты взял?

— Пышные проводы. Пришли многие из ее бывших учеников.

Чуть не поперхнувшись, Такер говорит:

— Я б тоже пришел. Жаль, не знал, что она померла. Вот черт.

— Значит, много народу было?

— А цветов сколько — давно такого количества не видел. Она, вероятно, прожила счастливую жизнь.

Такер говорит:

— У нее каждый день для каждого ученика была наготове улыбка.

Чтобы только поменять тему, интересуюсь у Бобби, какова процедура организации похорон. Он объясняет, что для начала они с отцом едут забирать тело. Везут его в похоронное бюро. Пока родные в демонстрационном зале выбирают гроб из «внушительной» коллекции, тело спускают в подвал и бальзамируют. По мне, этот процесс напоминает маринование. Покойника раздевают догола. Я спрашиваю: если доставляют знакомых, каково это — видеть их голышом?

— Ну, понимаешь, вчера ты с ними пересекался на улице, махал им ручкой, а сегодня видишь на каменном столе. Жесть. Но в то же время прикольно. У того, кто большей частью имеет дело с покойными, жизнь течет не так, как у всех.

— А у тебя когда-нибудь… ну, это… — Такер пытается сформулировать одну из своих путаных мыслей. — Ты когда-нибудь… э-э-э?..

— Что? — Бобби терпелив.

— Ну, как бы это сказать, баловался со жмуриками?

— Нет!

— А собираешься?

Я ему:

— Такер, умоляю.

— Самое худшее, что мы себе позволяем… ладно уж, открою вам по дружбе… в самом крайнем случае, когда попадается кто-нибудь особенно страхолюдный… ну, сами понимаете, чудной какой-нибудь… мы можем, ну, пошутить. Безобидно, конечно. Нет, ну, в конце-то концов, это же покойник. Он нас не слышит. Мы с отцом, бывает, классно прикалываемся. Смотрим на голое тело — такой ржач. Но не со зла. Ни одна живая душа об этом не знает.

— Теперь мы с Гилбертом знаем.