Что я натворила?

— Номер одиннадцать? О, это где-то рядом с Тонтон-Скул, кажется.

— От тли хорошо помогает разбавленный водой уксус. Разбрызгивать в нужных местах.

Кэтрин смотрела на эту стариковскую компанию в пыльных вельветовых пиджаках. Казалось, что они готовы были в любой момент рассыпаться в пыль. В ушах и носах их росли густые седые волосы — заботливая жена бы никогда подобного не допустила, но жен у них не было. Зубы их тоже оставляли желать лучшего. Кэтрин подумала, что эта группа сотрудников академии смахивает на стайку стареющих пингвинов, гогочущих и расталкивающих друг друга за место на льду, хотя ни что они делали, ни что говорили, в этом мире не интересовало абсолютно никого.

Примерно в десять минут девятого состоялось грандиозное появление Марка.

— Добрый вечер всем!

Он застыл у открытой двери, и Кэтрин — совершенно правильно — предположила, что на какое-то мгновение ее муженек размышлял, не склониться ли в изящном поклоне, но потом решил, что здешняя публика этого недостойна.

Собравшиеся закивали и пробормотали невнятные приветствия, им явно льстило находиться рядом с директором Маунтбрайерз. Они жаждали услышать, какая мудрость вырвется из этого рта с ослепительной улыбкой из тридцати двух тщательно выровненных и отбеленных зубов.

— Что ж, джентльмены, не пора ли нам начать? — сказал Марк до ужаса торжественным голосом. И потер ладони с энтузиазмом Фейгина из «Оливера Твиста».

Старички расселись за столом соответственно статусу — чем он выше, тем ближе к Марку. Тот церемонно начал:

— Пункт номер один: возможно, меня наградят национальной премией, это станет известно сегодня, скорее всего…

Не успел он закончить предложение, как со всех сторон посыпались одобрительные комментарии:

— О, как здорово, господин директор!

— Чертовски замечательная новость, Марк!

— Ты этого достоин, приятель, достоин!..

Поняв, что на сегодня услышала достаточно, Кэтрин проскользнула в гостиную и закрыла за собой дверь. Она тихо прокралась к столику, на котором стоял телефон, открыла ящик и осторожно извлекла оттуда «Тома Джонса» — он лежал в дальнем углу ящика, на всякий случай Кэтрин спрятала книгу подальше. Она взяла томик в руки и пробежалась пальцами по обложке, чувствуя легкий, знакомый прилив счастья, — она могла урвать несколько минут чтения. Правила Кэтрин знала хорошо: всего пятнадцать минут, пока они там обсуждают всякую чепуху, потом нужно будет срочно бежать на кухню, чтобы подать канапе и соусы.

Удобно устроившись в кресле перед окном, женщина погрузилась в чтение.

Читатель, думаю, с удовольствием вернется со мной к Софье. После нашего последнего свидания с ней бедняжка Софья провела не очень приятную ночь, которую недолгий сон облегчил мало, а сновидения — и того меньше. Горничная ее, миссис Гонора, по обыкновению явившись к ней в комнату рано утром, застала Софью уже на ногах и одетой.

Кэтрин с удовольствием листала страницы, позволив себе ненадолго отправиться в мир, созданный Генри Филдингом.

Чтение было главным увлечением Кэтрин и ее единственным спасением. Увы, увлечение это было довольно опасным; если книга была достаточно хороша, Кэтрин забывала о времени и полностью погружалась в нее, переживая все события вместе с персонажами, не в силах оторваться от истории, не зная, как она закончится. Тем вечером все произошло именно так. И когда она услышала, как дверь гостиной громко хлопнула, то, посмотрев на часы, обнаружила, что вместо заранее оговоренных пятнадцати минут прошло уже целых восемнадцать.

Она уронила книгу, не заботясь о том, что может повредить ее, и о том, что прекрасная Софья только что рухнула в бездну. Около раскрытой двери стоял Марк, молча и ничего не предпринимая, с пустым, безжизненным выражением лица. Прошмыгнув бочком на кухню, Кэтрин старалась не смотреть на него. Они с мужем не обменялись ни единым словом.

Вполголоса извинившись перед гостями, Кэтрин быстро отклеила от канапе бумажную ленту и откупорила еще бутылочку охлажденного белого вина. Она кружилась по кухне, раздавая тарелки, салфетки, а потом пошла на второй заход, поставив на каждую тарелочку по нескольку канапе; все охотно поедали приготовленные ею кулинарные шедевры, повторяя слова благодарности. В бородах терялись крошки, а соусы капали на галстуки и воротники. В общем, Кэтрин справилась хорошо.

Когда гости разошлись, стрелки на часах приближались к полуночи. В кухне жужжала посудомоечная машина, со стола было убрано все лишнее, коврики и подставки были уложены в ящики, стулья расставлены ровно вокруг стола.

Кэтрин поднялась по лестнице и вошла в спальню. Она шла медленно, не слишком-то горя желанием здесь находиться, но понимая, что этим только оттягивает неизбежное.