Что я натворила?

Кейт знала, что проиграла эту битву. Марк был прав, победил он. Она никогда не сможет избавиться от воспоминаний о том, что он сделал; раны оказались слишком глубокими — они не перестанут кровоточить никогда. Для такой, как Кейт, покой призрачен; женщина была слишком сломлена. Она не могла справиться с тем, что ей грозило — быть лишенной общения с собственными детьми до конца жизни. В глубине души она всегда это знала. Уж лучше уйти совсем, чем пытаться жить, понимая эту жуткую правду.

Дом на вершине скалы представлял собой зрелище эффектное. Кейт была рада, что перед самым концом видит его, а не что-то из своей прежней жизни — ухмыляющееся лицо Марка, мягкую подушку в Маунтбрайерз или немую мольбу в собственных глазах. Так было лучше, намного лучше. Ей нравилось то, что она решила все сама. Наконец-то Кейт что-то могла контролировать.

Ее тело онемело от холода, покрылось гусиной кожей. Роскошные волосы Кейт развевались в окружавшей ее воде, словно темно-коричневые водоросли. Не сводя глаз с «Перспектив-Хаус», Кейт сделала еще два шага назад. Песчаное дно ушло из-под ног, и женщина оказалась под водой, готовая уйти в морскую пучину.

Когда холодные волны сомкнулись вокруг Кейт, ее охватило восхитительное спокойствие. Женщина улыбнулась, радуясь той тишине и спокойствию, что ждали ее впереди. Ей нужно было лишь мгновение… чтобы приготовиться.

Взгляд Кейт скользнул по песчаному дну; она увидела двух играющих детей. Малышей с пухленькими животиками и ножками. Они брели туда-сюда по пляжу с небольшими красными ведрами, наполненными водой, которая выплескивалась так сильно, что, когда дети в конце концов доходили до своего замка из песка, ведра были уже пусты. Кейт расхохоталась прямо в воде и закрыла глаза. Когда она открыла их снова, сыночку ее было уже девять, а дочери десять. Лидия, выглядевшая сногсшибательно в своих огромных желтых солнечных очках и своем первом настоящем бикини, возлежала на полотенце, пытаясь выглядеть совсем взрослой. А Доминик уже подкрадывался к сестре с комком водорослей, которые скоро окажутся у нее на животе.

Бесценные воспоминания Кейт останутся навсегда с ней. Да, она прожила жизнь не самую счастливую, но могла с уверенностью сказать, что с удовольствием прожила бы всю ее снова — хотя бы просто ради огромного счастья быть матерью двоих настолько потрясающих детей. Они всегда были бы ее самым большим достижением, тем, что останется после нее этому миру, и никто, даже Марк, не сможет лишить ее повода ими гордиться.

Кейт глубоко вдохнула и приготовилась к погружению. Она прищурила глаза и окинула взглядом берег, медленно выдохнув и проморгавшись, чтобы сфокусировать картинку. Еще одно воспоминание всплыло перед ее глазами — только теперь какое-то другое… Тут дети выглядели куда взрослее. Сколько Кейт ни копалась в закромах своего разума, вспомнить, откуда это, из какого дня, она не могла. Больше было похоже на видение. Да, на берегу стояли совсем взрослые Доминик, высокий, в летней белой футболке, и Лидия, красивая и статная. Ее сын положил руку на плечо своей сестре. Они кричали, махали руками. Неужели пришли попрощаться? Кейт постаралась разобрать их слова, но слышала только эхом отдающийся в голове голос Саймона: «Старайся не забывать о том, что у надежды много обличий. Иногда она там, где ты оказываешься, а иногда — в том, кого ты встречаешь на своем пути!»

Лидия и Доминик стояли на берегу. Нет, не воспоминание о них, а настоящие Лидия и Доминик, которые наконец приехали. И, рука об руку, нерешительно остановились у самой кромки воды. Господи, и о чем Кейт только думала? Ее дети подхватили ее одежду и теперь, размахивая руками, звали ее на берег.

— Поторопись! Кое-кому тут адски хочется чаю! — крикнул Дом.

Кейт улыбнулась, и по щекам ее потекли слезы, смешиваясь с морской водой.

«Или в тех, кого ты встречаешь на своем пути, — подумала она. — Иногда их несколько».

Кейт поплыла к берегу, к надежде, которая ее ждала, к будущему, где найдется место и ее детям. Она знала, что свободна. Наконец Кейт сможет без страха рассказать своим детям историю миссис Бедмэйкер. Ее историю.

— Я теперь КЕЙТ! — крикнула она. — Я теперь КЕЙТ!

Выходит, что она все-таки победила.