Что я знаю о тебе?

Саша сидел за компьютером и пытался разобраться с очередной ошибкой поставщика, приславшего не тот товар. Он специально загружал себя работой, чтобы отвлечься. Дежурство проходило спокойно. Поток покупателей был даже меньше, чем обычно. Видимо, новость об убийстве уже гуляла по городу, и потенциальные клиенты решили отложить выбор мебели до более подходящего дня. Совсем недавно он вернулся от Михаила, которому рассказал про историю с гугл-диском. Хотя говорить ему почти ничего не пришлось. Как выяснилось, такие же сообщения получила и Марина, о чем директору она сообщила тоже только сегодня. И что его удивило, она рассказала, что так же, как и Саша, ничего с этим не стала делать. Михаил был зол, так как очень не любил быть в неведении. Он говорил на повышенных тонах и обвинял Сашу в том, что они с Мариной могут оказаться виновны в смерти Лены. Обвинял Максима за то, что тот допустил этот бордель в магазине. Он обвинял всех. Это было неудивительно: Михаил сейчас выглядел в глазах полиции и службы безопасности голым королем, который не видит, что все вокруг его обманывают. Саша слушал и кивал. А потом под слова «уйди, мне нужно подумать» сбежал из кабинета. «Будь что будет», – думал он. Неделю назад он сказал себе то же самое, когда наконец решился. «Как они со мной, так и я с ними». Ему нужны были деньги. И вот теперь деньги были, но какой ценой.

Саша, выйдя от Михаила, еще раз открыл онлайн-банк. Перевод был от сегодняшнего числа. У него всё будет, всё, что они с Наташей хотели. Но теперь всегда придется скрывать, лгать, он никому не сможет об этом рассказать. «Разве я стал плохим от этого?» – думал он. Многие люди совершают поступки и гораздо хуже, но их не мучает совесть. И их не разрушает страх. Если всё станет известно, это конец. Конец его карьеры, его репутации – человека, который всегда поступает правильно, человека, которому верят. А что ему дала эта репутация? «Больше всех в колхозе работала лошадь» – перед глазами стоял Максим и усмехался, этот образ преследовал его. Каждый раз, когда он думал отказаться от своей идеи, он видел его и Лену, поднимающихся по лестнице, и его вновь охватывала злость, он говорил себе, что всё делает правильно. Теперь лишь надо быть уверенным, что это не выплывет. Чтобы чуть-чуть успокоить себя, он достал телефон и в списке контактов выбрал нужный номер.

– Привет! – сказал он, услышав голос, последовавший на смену гудкам. – Полиция уже приходила, и служба безопасности со мной общалась. Я хочу быть уверен, что от тебя никто не узнает о том, что мы сделали.

Максим, 21:00

Максим сидел на табуретке в ванной комнате. Уже несколько лет эта трехкомнатная квартира в центре города, за аренду которой платила компания, была их с Настей домом. Свою квартиру в Москве они сдавали, чтобы покрыть ипотеку. Ремонт во владимирской новостройке был простенький, но аккуратный. Санузлы, правда, с отделкой под мрамор, в Москве такое в приличном доме уже не увидишь. «Безвкусица», – думал Максим, когда они переезжали сюда из столицы. Но сейчас в ванной резвился сынишка, и ему было глубоко неважно, какого цвета плиткой были обложены стены. Артемка поливал из маленькой лейки игрушку с непонятной мордашкой, состоящую из нескольких мельничек. Вода, падая с одной лопасти на другую, приводила в движение то глазки маленького монстрика, то его ножки-лопасти. Сын был счастлив, завороженно наблюдая за этим зрелищем. Жена доклеивала с дочкой поделку к завтрашнему уроку в школе. Они не успели даже поговорить, Настя сказала: «Не будем при детях, пусть лягут спать».

Теперь Максим не мог думать ни о чем другом, в голове составляя оправдания, чтобы сделать разговор менее опасным. Решение он уже принял. Жене он расскажет всё сам. Пусть лучше услышит его версию. Но только про Лену. Про Таню пока молчать. Оступиться единожды можно, Настя должна его понять. А вот дважды уже на случайность списать не получится. А если даже и нет? «Ну куда она денется?» – успокаивал он себя. Дом, семья – это всё, что у нее есть. Она нигде не работала уже несколько лет, родни здесь нет, уходить ей было некуда. Ну поспит он пару ночей на диване в гостиной. Потом она простит или, по крайней мере, смирится. А потом всё забудется, они уже это проходили.