Что известно реке

Он вздохнул и сжал мое плечо.

— Я знаю, что ты заботился об Инез. Спасибо, что отпустил ее.

Я ушел прежде, чем мне пришлось произнести еще одну ложь.

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ ЗАТЕРЯВШАЯСЯ СРЕДИ ТЫСЯЧИ МИНАРЕТОВ

ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ

Верный своему слову дядя был готов к нашему отъезду с первыми лучами солнца следующим утром. У меня была беспокойная ночь, я ворочалась и молилась, чтобы Эльвира нашлась. В какой-то момент у моей комнаты появился Уит, словно я его позвала. Он молча протянул жестяную кружку, наполненную бренди.

Я приняла ее из его рук, понимая, что тонкая ночная рубашка мягко развивается на моем теле. Он ни разу не опустил взгляда ниже моих глаз. Я сделала глоток, и жидкость прошлась огненной дорожкой вглубь моего живота.

— Я слышал тебя, — тихо сказал он. — Неугомонная. Я подумал, что это должно помочь.

Я сделала еще один глоток и вернула ему кружку.

— Я не питаю особой любви к алкоголю.

Он удивленно уставился на нее, кружка была маленькой в его большой руке.

— У меня тоже. Больше нет.

— Ты не скучаешь по нему?

— Мне он был необходим только, чтобы забыться, — сказал он через некоторое время. — Но я больше не могу бежать. Оставь это себе и выпей. Это поможет тебе заснуть, Оливера.

Он отвернулся раньше, чем я успела сказать что-то еще. Мне так много хотелось сказать. Но я прикусила язык и легла в постель. Бренди успокоил меня настолько, что я смогла логически осмыслить ситуацию. Почте требовалось несколько недель, чтобы прибыть из Южной Америки в Африку. Должно быть, она написала оба письма друг за дружкой. Насколько я могла судить, Эльвира должна была быть уже дома, в безопасности.

Но почему же тогда тетя Лорена не написала еще одно письмо?

Возможно, оно просто еще не пришло.

Возможно, к нашему возвращению в Шепард, меня будет ждать еще одно письмо.

Эта мысль значительно подняла мне настроение.

Карим пришел помочь мне с вещами, и когда я выходила из своей комнаты, — возможно, в последний раз, — я увидела Уита, который помогал с багажом моему дяде. Он оглянулся и внимательно всмотрелся в мое лицо. Он выглядел столь же помятым, что и я. Его глаза переместились с моих усталых глаз на изгиб рта, а затем он нахмурился. Дядя окликнул его со стороны Киоска Траяна, и Уит отвернулся, чтобы продолжить помогать ему.

Я попрощалась с командой, потом с Абдуллой и даже мистером Финкаслом, чье грубоватое прощание утвердило меня в первоначальной неприязни к этому человеку. Айседора удивила меня, крепко обняв.

— Помни, что нельзя быть столь доверчивой, — прошептала она. — Я не всегда буду рядом, чтобы научить тебя стрелять. Ты ведь запомнила, как это делать, не так ли?

— Вряд ли я бы смогла забыть тот урок, — сухо ответила я.

— Пиши мне, — сказала она. — Ты знаешь, где меня найти.

Я пообещала ей, что напишу. Прежде, чем кто-то успел спохватиться меня, я отправилась к храму Исиды. Внутри все выглядело по-прежнему, но я чувствовала, как мои внутренности сжимаются. Это был шанс в последний раз взглянуть на усыпальницу Клеопатры прежде, чем о ней узнает весь мир. Этот момент предназначался только для нас с ней, ощущение роз на языке, волшебство, бушующее у меня под кожей. Когда я наконец добралась до гробницы, в уголках моих глаз блестели слезы. Разнообразные вещи и артефакты сверкали золотом в мягком свете пламени моей свечи. Я не хотела забыть ни одной детали, но, что еще важнее, я не хотела забыть, каково это — найти ее.

Я рада, что она покоится рядом со своей семьей. Рада тому, что все, что было подготовлено для ее путешествия по загробному миру, было учтено и записано. Спустя годы тщательное протоколирование Абдуллы станет руководством для тех, кто будет изучать последние мгновения ее жизни на Земле. Время пролетело незаметно, и я заставила себя отвернуться от саркофага Клеопатры. Мой взгляд задержался на сокровищнице, я думала о том, что надо вернуть кольцо на место.

С этого кольца все началось.

Папа отправил его мне не просто так. Возможно, я никогда не узнаю причины, и эта мысль едва не убивала меня. Мне казалось, что я прощаюсь с отцом заново. Что же с ним случилось?

Хотела бы я знать ответ.

Мои мысли вернулись к Эльвире, и я поняла, что пора уходить. На обратном пути к лагерю я встретила Карима. Я окликнула его, быстро помахав рукой.

— Я уезжаю, и хотела попрощаться. Было приятно познакомиться с тобой.

Он улыбнулся.

— Не грустите, sitti. Вы вернетесь.

Я смахнула слезы. Я надеялась, что это правда, но все зависело от судьбы Эльвиры. А еще все зависело от моего дяди.

— Ma’ es-salama⁹⁰, — сказал он.

Я спустилась к воде, где меня ждала Элефантина. Все наши вещи были сложены на берегу, а дядя Рикардо и Уит вели оживленную беседу. Первый выглядел суровым, а второй — расстроенным. После мой дядя поднялся на борт дахабие, а я присоединилась к Уиту на песчаном берегу. Он выглядел таким же помятым, как и всегда: мятая рубашка расстегнута, сапоги поношенные и с потертостями, что их нельзя уже было отполировать, а волосы растрепал ветер и одна из прядок падает на лоб.