Что известно реке

Мы уставились друг на друга. Уит глубоко засунул руки в карманы, а я свои нервно сжала в замок за спиной.

— О чем вы двое говорили? — спросила я наконец. Это не было похоже на дружескую беседу.

Он пристально посмотрел на меня.

— Я никогда не хотел, чтобы ты что-то испытывала ко мне, — сказал он. — Мне жаль, что это произошло.

— А я нет, — ответила я.

— Я поеду с тобой в Каир.

Мое сердце взметнулось, практически взмыло вверх, как птица с распростертыми крыльями. Но Уит увидел на моем лице очевидную радость и покачал головой.

— Я должен вернуться в Англию.

Я рухнула обратно на бренную землю.

— Ты возвращаешься домой?

— После службы в армии, я был не в себе. Может, некоторые части меня до сих пор таковыми являются. Но Рикардо дал мне работу, цель. Направление. Это помогло мне немного оправиться. Но я не могу продолжать игнорировать свои обязанности. Мои родители ожидали, что я вернусь год назад. Я не могу больше откладывать это на потом.

Он говорил о свадьбе. Мы собирались разъехаться по разным уголкам света друг от друга: я в Аргентину, он — в Англию. И у него будет жена. Его дни в Египте изначально были ограничены. Сожаление медленно заполняло меня, когда я вспомнила дни проведенный с ним на этом острове. Как мы работали бок о бок, записывая каждую находку, какой бы маленькой она ни была. Мы были командой, а отныне мы будем никем. Даже друзьями.

— Мне жаль, что ты не нашел того, что искал, — мягко сказала я. — Что это было?

Он долго молчал, а потом пожал плечами.

— У Клеопатры была родственница, — ее тоже звали Клеопатрой — и она была известной алхимичкой и заклинательницей. Я искал один пергамент, что она написала перед смертью.

В моей голове мелькнуло воспоминание. Неуловимое и туманное.

— И что она написала?

Он нервно усмехнулся.

— Я гонялся за легендой, Оливера. Возможно, его и не существовало вовсе, а если и существовал, то был уничтожен давным-давно.

— Что она написала? — повторила я, воспоминания становились все ярче. Клеопатра что-то готовила, читая… Это был свиток? Или пергамент? Я не могла вспомнить.

— Пора отправляться, — крикнул нам с дахабие дядя Рикардо.

Все мысли о Клеопатре и ее родственнице испарились. Никто из нас не тянулся друг к другу. Я не думала, что смогу — огорчение заволокло мой взор. Уит тоже молчал, словно не мог заставить себя сказать что-то еще.

Я поднялась с ним на палубу, и расстояние между нами увеличилось, как будто он уже уехал.

* * *

Мы добрались до Каира в солнечный полдень, в последний день декабря. Остаток пути тянулся медленно, к тому же возникли проблемы с Элефантиной, из-за которых мы не могли продолжать путь в течение нескольких дней. Я коротала бесконечные вечерние часы в одиночестве. Мой дядя держался особняком, писал письма, которые отправил в Фивах, когда мы остановились для пополнения припасов. Уит оставался дружелюбным, когда нам приходилось контактировать, но больше не искал моей компании и часто уединялся в своей каюте после ужина. Я знала, что это к лучшему. Но мое сердце все еще разрывалось, и эмоции бешено скакали. Мне не терпелось отправиться в путь, чтобы помочь найти Эльвиру. Хотя мне столь же отчаянно хотелось остаться и помочь найти мою предательницу-мать. Я пообещала себе, что все исправлю, а теперь уезжала.

Маятник раскачивался вперед и назад, нервируя меня и выматывая.

— Я собираюсь приобрести тебе билет до Буэнос-Айреса, — сказал дядя Рикардо, когда мы поднимались по ступенькам, ведущим к парадному входу в Шепард. На передней террасе было так же многолюдно, как в день, когда я впервые покинула ее.

Путешественники наслаждались чаем и общением со старыми друзьями. На улице внизу кипела привычная суета, кэбы⁹¹ сновали вверх и вниз по главной улице.

Я буду скучать по Каиру. Тоска от этой мысли охватила меня, как слишком тесное платье, сжимающее ребра. Я сделала правильный выбор. Эльвира нуждалась во мне. Но я никак не могла выкинуть из головы, как сильно всех подвела.

— Не хочешь отправить телеграмму? — спросил дядя Рикардо, отвлекая меня от мыслей. — Это будет быстрее, чем обычной почтой.

— Si, pof favor, — сказала я по-испански. У меня была привычка разговаривать с дядей на английском, но теперь, когда я возвращалась в Аргентину, я уже внутренне настроилась на родную речь. — Как считаешь, насколько скоро я смогу выехать в Александрию?

— Это зависит от тебя, — сказал он. — Не дождешься весточки от своей тети? Возможно, Эльвиру уже нашли.

— Я тоже об этом подумала, — сказала я, ожидая, пока мои глаза привыкнут к тусклому освещению вестибюля Шепарда. Одни люди собирались в небольшие группки, оживленно переговариваясь, а другие занимали диваны вдоль стен. Внушительные и высокие гранитные колонны вздымались к потолку, напоминая мне те, что я встречала на Филах. Я скучала по маленькому острову: боль терзала мою кожу и сердце, затрудняла дыхание. Я не знала, когда увижу его снова.

— Возможно, меня уже ждет письмо.

Мы направились к стойке регистрации, и нас встретило знакомое улыбающееся лицо Саллама.