Что мне сказать тебе, Мария-Анна

Роберт улыбался, припоминая как суровая Риша несколько раз заставляла его готовить вместе с ней, когда он донимал её вопросами, скоро ли они наконец будут есть. Тогда он обижался, даже злился на неё, а сейчас это уже представлялось ему забавным. Теперь он снова вернулся в мир, где пищу приносят по щелчку пальцев, но только это почему-то не кажется таким уж невероятным преимуществом по сравнению с жизнью в доме Риши.

– Просто вспомнил кое-что, – ответил он, бросив на Марию-Анну быстрый взгляд.

Гуго сказал ему что он может рассказывать матери и о Рише и о Гильере Шестипалом, они сами это разрешили. Но вспоминая о том как дурно Риша отзывалась о королеве, постоянно потешаясь над ней, мальчик решил что возможно его мать тоже не любит Ришу и может рассердиться если узнает у кого он был. Хотя с другой стороны Риша вылечила его и мать должна быть благодарна ей. Но, так или иначе он не хотел спешить с этим.

– Что вспомнил? – Настойчиво спросила Мария-Анна.

– Мам, я понимаю у тебя очень много вопросов, но можно я потом всё тебе расскажу, – попросил мальчик, – я очень устал, я мало спал последние дни, мы всё время были в пути. Я хотел бы поспать.

Мария-Анна испытующе смотрела на сына. Он редко называл её "мамой", главным образом потому что его учили обращаться к ней согласно формальностям этикета, если они не одни. Но дело было не только в этом. Он показался ей странным, скрытным.

– Ты точно хорошо себя чувствуешь? – Обеспокоенно спросила она.

Он утвердительно кивнул.

– Да.

Затем подошел к ней, достал из за пазухи сложенные листы и протянул ей.

– Вот, это для тебя.

– Что это? – Мария-Анна взяла листы.

– Письмо от Гуго. Он сказал, что здесь написаны очень важные вещи и тебе обязательно нужно это прочесть.

Мария-Анна ощутила неясную тревогу. Значит Гуго что-то скрыл от неё, что-то важное.

– Ты читал это?

Роберт с удивлением посмотрел на мать.

– Нет, конечно. Это же письмо тебе. Как я мог его читать?

Мария-Анна ласково улыбнулась ему.

– Я глупость сказала. Пойдем я уложу тебя.

Они прошли в спальню, она помогла ему раздеться, заодно внимательно и придирчиво рассматривая его непривычно загорелое тело, затем он взобрался на кровать и Мария-Анна укрыла его одеялом.

Роберт пристально смотрел на неё.

– Что ты так смотришь? – Улыбнулась она.

– Гуго сказал, что был очень влюблен в тебя и влюблен до сих пор и поэтому ты, зная это, доверяешь ему и отпустила меня с ним, даже не спросив куда он меня повезет. Но сама ты никогда не любила его. Это правда?

Мария-Анна окаменела, но быстро придя в себя, снова улыбнулась и уточнила:

– Что именно? Что я отпустила тебя с ним, даже не спросив куда он тебя повезет?

– Что ты никогда не любила его?

Мария-Анна погладила сына по голове. Затем наклонилась и поцеловала его в лоб, с радостью отмечая про себя что его лоб прохладный.

– Спи, Роберт.

Она вышла из спальни в будуар, взяла со стола бумаги и села в кресло.

"

Мария-Анна,

Мне трудно выразить словами всё что я чувствую к тебе. Я и сам не понимаю этого до конца. Когда я увидел тебя в Сент-Горте, стоя на коленях перед тобой, я знал что ненавижу тебя. Но в этой ненависти не было огня и страсти. Она была спокойной и холодной, отстраненной, это было почти презрение. Я твердо знал, что если мне выпадет шанс, я уничтожу тебя. Я горько сожалел о том что пятнадцать лет назад не сумел разглядеть в прелестной двадцатилетней девушке того безумного жестокого властолюбивого чудовища, коим ты являешься. Но Бог мне свидетель это вряд ли было возможно, тем более для молодого мужчины, встретившего самую прекрасную женщину на земле.

Я не понимаю в чем был замысел Господа, когда он помещал душу столь подлого злодея в столь прекрасное обличье как твоё. Но как говорят некоторые богословы и сам Отец лжи, надменный и завистливый Люцифер был самым прекрасным из ангелов Господних и многие примкнули к нему не по злобе души своей, а лишь восхищенные и очарованные его красотой. Возможно милостивый Господь пытается преподать нам урок, сделать нас мудрее, научить нас тому что истинные сокровища совсем не обязательно хранятся в красивой оболочке.

Но человек слаб. И даже проведя по твоей воле одиннадцать лет в каменном мешке, утратив всё что делает жизнь человеческую радостной, претерпев истязания и пытки от спятившего начальника тюрьмы, мне тем не менее показалось что я влюблен в тебя также как и прежде. Я не понимаю этого. Возможно память о былой любви, о том счастье что я пережил в благословенном Валентале, когда каждый вечер я проводил со столь милой и очаровательной девушкой, что ходил, едва касаясь земли, слишком сильна и пронзительна чтобы с ней могли совладать эти одиннадцать лет и осознание того кто ты такая на самом деле.