Что мне сказать тебе, Мария-Анна

Ступая легко и осторожно, словно стараясь не нарушить величественную тишину, она прошла по нефу мимо небольших колонн, с приставленными к ним статуями апостолов, к семигранной апсиде и тихонько опустилась на переднюю скамью. Мария-Анна долго смотрела на драгоценную изукрашенную раку, установленную на ажурном постаменте в глубине апсиды. В этом ларце хранился терновый венец, тот самый венец что был возложен римскими воинами на голову Иисуса Христа во время его поругания. И хотя королева никогда не была особенно набожной, близость этой реликвии заставила её сердце биться чаще. А потом она подняла глаза выше, туда где застыл солнечный свет, прошедший через цветные стекла витражей. Возвышенная торжественная красота парящего пространства, расцвеченного дивным соединением ярких красок захватила Марию-Анну, тронула до глубины души и её глаза увлажнились. И в этот момент ей действительно стало удивительно покойно и хорошо, словно сам Создатель сошёл по этим цветным лучам и сел на скамью рядом с ней.

Мария-Анна, наверное, с четверть часа просто сидела, ни о чем не думая, созерцая эту божественную красоту и переживая упоительно радостное ощущение сопричастности чему-то вечному, чистому, глубинно мудрому и вышнему.

Но всё же она пришла сюда чтобы собраться с мыслями, придумать как ей действовать дальше и потому почти усилием воли она отвлекла себя от созерцания цветного пространства над головой и вернула себя на землю к своим житейским размышлениям.

С одной стороны, её переполняла радость от знания того что Роберт жив и с ним всё хорошо. И она поверила Гуго, что он конечно же ни за что не причинит мальчику вреда. И хотя сама она убеждала себя что в целом она не должна верить этому человеку, тут она не сомневалась что он сказал правду. Ведь он несомненно считает Роберта своим сыном, говорила она себе и значит будет оберегать его пуще собственной жизни. С ним Роберт в безопасности.

С другой стороны, ближайшее будущее вызывало у неё неприятное тревожное ощущение надвигающейся если не беды, то какой-то слишком радикальной перемены её собственной судьбы. И с тяжестью на сердце она задумалась об отречении. Она не пыталась лукавить с собой – она хотела быть королевой, ей безумно нравилось повелевать, быть над всеми и вся, быть той, выше которой только тот чей венец лежит в этой раке. Мужчины и женщины, дети и старики целой страны абсолютно послушны её воле и это воистину упоительное чувство, чувство равному, которому нет на всё белом свете. Она указывает целым народам как им жить и как им умирать, она принимает решение за всех них, она вершит их судьбы. И они покорны ей, они подчиняются ей, они признают, что она особенная, не такая как они. И она должна всего этого лишиться? Только потому что этого желает Гуго Либер?

Мария-Анна опустила голову, уставившись в узор мраморных плит пола.

Но на другой чаше весов её сын. Сможет ли она жить без сына? Хотя, если честно, вопрос не только в этом. Сумеет ли она удержать власть, если у неё не будет наследника, наследника, в котором течет древняя кровь Вальрингов? Долго ли все эти пэры, кардиналы, герцоги Юга и бароны Севера станут терпеть её без Роберта? Да и не только они. Захочет ли простой народ подчиняться королеве, которая не уберегла наследника?

Тем временем, более всех недоступностью королевы был обеспокоен господин Верховный командор Шон Денсалье, Его Сиятельство граф Ливантийский, славный герой Азанкура, блистательный кавалер Ордена Звезды. Целый день он слонялся по дворцовым помещениям, то и дело приставая к Королевскому секретарю Антуану де Сорбону маркизу де Ринье, пытаясь добиться у него куда исчезла королева и когда намерена вернуться. Королевский секретарь невозмутимо, может быть уже в сотый раз за сегодня, рассказывал о том что Её Величество пожелали какое-то время провести в покое и уединении для чего в сопровождении Первой фрейлины, графини Луизы Бонарте, и лейтенанта Ольмерика, отбыли в одну из своих загородных резиденции. Абсолютно неудовлетворенный этим объяснением, Верховный командор громогласно требовал, чтобы ему по крайней мере сказали в какую именно резиденцию отправилась королева. На что маркиз де Ринье, всё также невозмутимо, отвечал что он не может этого сделать, ибо королева не желает чтобы кто-нибудь там обеспокоил её. Свирепо глянув на секретаря, Верховный командор удалялся восвояси, но Фонтен-Ри не покидал.

Шону совершенно не понравился это неожиданный отъезд Марии-Анны. В последнее время он вообще старался не терять королеву из поля зрения. Ибо он имел на неё виды. Он считал что это большая тайна, причем даже для него самого. Он и сам до конца не был уверен на что именно он рассчитывает. Но всё же порой, где-нибудь в глубине безлунной ночи, под одеялом, покидая явь и уходя в сон, он вдруг на краткий миг позволял себе представить как становится супругом Марии-Анны, а затем и законным королем этой страны. Эта сказочная мечта кружила ему голову так сильно, что его при одной мысли о возможности этого бросало в жар и в холод одновременно.