Что может случиться в погребе (СИ)

— Значит, ты тоже слышала легенду? — удивленно спросил Алистер. — И искренне веришь, что это правда? Что Эамон долгих двадцать пять лет собирал из разных краев спиртное?

— Легенда всегда берет верх над историей.

Алистер выдернул из изумрудного горлышка пробку и спешно сделал глоток.

— Хм… Вкусно, — вынес он вердикт.

— Как думаешь, откуда оно?

— Явно не из Орзаммара. Гномы избегают любых целебных трав в алкоголе – боятся не вовремя протрезветь. А это вино пахнет канаварисом.

Элисса принюхалась. В самом деле, из сосуда исходил густой аромат цветущего эльфийского корня, навевающий воспоминания о Бресилианском лесе, о сокрытых за его деревьями тайнах. Не поднимая головы, девушка искоса посмотрела на Алистера. Он внимательно изучал бутылки, покоившиеся на полках посреди тонкого слоя пыли, чтобы выбрать наиболее привлекательную для дегустации, и даже не подозревал, какая необычная идея посетила голову Элиссы.

— Глазам не верю, — вдруг протянула она и потянулась рукой к первой попавшейся на глаза бутылке. — Ты посмотри. Это же та самая бутылка де Еона.

— Кого-кого?

Элисса изобразила искреннее удивление, словно не знать знаменитой истории, связанной с этим продолговатым иссиня-черным матовым сосудом, было таким же невежеством, как и не знать, кем приходилась Андрасте Создателю. Или еще того хуже. Затем, не решаясь больше изводить принца, Элисса начала рассказ. Говорила не спеша, с выражением и где-то нарочно держала длительные паузы. Горящие глаза Алистера раскрылись шире и стали напоминать два блюдца. Он внимал каждому слову и слушал о некогда живущем в Благославленном Веке шевалье де Еона родом из Орлея, который оскорбил в пьяном угаре прохожего бродягу.

— Но бродяга не стал безропотно терпеть и поклялся отомстить. Он покарал своего обидчика, покарал безнаказанно, на следующую ночь заживо погребя напившегося шевалье с одной единственной, точь-в-точь схожей в твоих руках бутылкой эля…

— Ты меня разыгрываешь.

— Ничуть.

С наигранно серьезным видом Элисса наблюдала, как Алистер сделал глоток и сощурился, вглядываясь в бутылку: легендарный эль по вкусу больно уж смахивал на разбавленное вино. Алистер хотел было сказать, что Элисса ошиблась, что это вовсе не та подкинутая в могилу бродягой бутылка, но дрожащие от смеха плечи Элиссы остановили его.

— Выдумщица, — сказал Алистер, ухмыляясь собственной доверчивости. Затем он вытащил выпуклый с желтой пробкой сосуд, откупорил его и развернулся к Элиссе. — А вот это было взаправду.

Все же такая затея оказалась достаточно занятной – выдумывать на ходу сказки. Да и выходило у него не дурно. Элисса слушала и не перебивала. Потом они пригубили напиток, посмеялись и поменялись ролями. Пробовали они по чуть-чуть, в полглотка – этого было достаточно, ведь бутылок было много, а ночь – такой длинной. Они рассказывали другу друг обо всем: о легендах, прославивших тот или иной напиток, о целительных и волшебных действиях, которые могли сотворить чудо с человеком, о невозможных препятствиях добывания ингредиентов для спиртного. Одним словом, на что хватало сил их воображению. Через раз, когда наступал черед Элиссы повествовать, и она брала бутылку, Алистер помогал откупорить пробку, чтобы девушка не отвлекалась, а затем словно случайно проводил пальцами по ее рукам. Задористым смехом заканчивалась каждая история.

***

— Создатель Всемогущий, — задыхаясь, выговорил Алистер.

Элисса закашлялась.

— Что… это… такое?

— Похоже на крепкий медок.

— Словно дракон в рот плюнул огнем.

— Избавься от нее немедленно. Положи обратно… Хотя погоди, лучше возьмем с собой и отдадим Огрену.

— Она его не прошибет, — усмехнулась Элисса и обвела взглядом полки. — Ничто из этого его не прошибет.

— А мы скажем, что это медовуха легионера мертвых, — с каким-то вдохновением произнес Алистер и взял бутылку из рук Элиссы. — И добавим что-нибудь еще. В его стиле. Например… Например, что от нее шишка встанет даже у трупа.

Он чувствовал себя неловко и даже стеснялся, но сдержаться не мог. Прижимая кулак к дрожащим губам, Элисса смотрела на пунцового Алистера и умилялась. В какой раз она ловит себя на мысли, что обожает смотреть, как он краснеет, как проваливается в словах, подобно телеге, проваливающейся колесами в мелкие ямки. Но не он один испытывал смущение – щечки Элиссы покрывались румянцем, когда Алистер проявлял знаки внимания. А когда юноша, готовый дать деру в случае неудачи, решился подарить ей сорванную в Лотеринге розу, то Элисса и вовсе потеряла дар речи, ведь ей никогда не дарили цветов.

Накатил спазм в горле. Элисса вновь закашляла, по-прежнему чувствуя на языке тягучесть медка, и, не отрывая руки от губ, наклонилась чуть вниз, чтобы опереться другой рукой на коленку.

— Ты как? — Алистер, подойдя, не спеша заправил Элиссе за ухо спадавшие на лоб волосы.

Элисса кивнула. Прохлада скользнувших пальцев по щеке приятно бодрила.

— Для меня оказался медок слишком крепким.

— Мне думается, на сегодня хватит.