Что мы пожираем

– Правда? – спросил он, делая шаг ко мне. – Я позаботился о том, чтобы, когда я вплотную занялся Дверью, рядом со мной была двуосененная. Ты позаботилась о том, чтобы я убил свою мать и забрал ее корону, – он сделал еще шаг и склонил голову набок. – Что из этого ты планировала?

Я бы не стала этого делать – ничего из того, что сделала, – если бы не оказалась здесь. Но я сделала этот выбор. Я знала, кто должен держать нож.

– А я думала, что мы понимаем друг друга… какой же я была дурой. – Я отступила от него и он не стал делать шаг мне навстречу. – Я буду с тобой работать. Я помогу тебе. Выполню условия нашей сделки. Но я не могу быть твоим другом.

Что обо мне говорит то, что я ему доверяла, пусть даже немного? Что я хотела того понимания, которое, как мне казалось, у нас было?

– Лорена, пожалуйста, – он протянул ко мне руку.

– Не трогай меня! – я отпрянула от него. – Я думала, мы были на равных, но теперь мне все ясно. Мне нужно время, чтобы понять, хочу ли я быть на твоей стороне.

– А мне нужно, чтобы ты была рядом со мной, – он опустил руки так, чтобы я их видела. – Я хочу все исправить. Как мне это сделать?

– Ты полностью уничтожил мое доверие. – При этих словах он вздрогнул, и я улыбнулась. – Я не могу заключать с тобой сделки. Ты ничего не можешь сделать. Только ждать, пока я снова начну тебе доверять.

Он ненавидит своего грехотворца. Ненавидит, что может только разрушать.

– Ты бы простил Уиллоуби Чейза? – спросила я.

– Ты бы осталась, если бы я это сделал?

– Да, – ответила я. Я не хотела признавать это, но это правда. Смертным не дано познать свою ужасную истинную сущность. – Мне больше некуда идти.

Мой язык не скрутился, горло не сжалось. Я знала себя.

Он покачал головой.

– Он хотел меня убить.

– Да. – Я поклонилась Алистеру и повернулась, чтобы уйти. – Встретимся в лаборатории, ваше превосходительство.

Я не встречалась с ним до вечера того же дня. На небосводе поднялась луна, и мы спустились в глубины дворца. Бэзил резко вздохнул, когда мы вошли в пещеру, и Карлоу впилась ногтями в знак на груди. Они ходили туда-сюда перед Дверью, призрак Крика следовал за Карлоу и бросал на меня свирепые взгляды. Я положила на границу с Дверью три частицы Крика – кости, кровь и плоть. Дольше всех продержались его кости.

– Странно, – сказал Алистер, изучая контейнеры, которые мы сделали из останков Крика. Гранулы сегодня утром восстановились, проделали дыру в контейнерах и воссоединились с остальными частицами Двери. – Дверь никогда не оставляет костей принесенных жертв.

– Были ли среди них осененные? – спросила я.

Он, верный своему слову, не приближался и не прикасался ко мне.

Он обращался со мной, как с Бэзилом.

– Нет, – он сделал пометку. – Ни осененных, ни проклятых. Карлоу – последняя в своем роде.

– Здорово, – пробормотала она, и призрак Крика прижался щекой к ее голове. – Еще одна вещь, которая выделяет меня среди остальных.

– Не по моей вине, – сказал призрак Крика, но его услышала только я.

– Об этом никто не должен знать, – я рассматривала Дверь, вспоминая, как легко она обманула меня той ночью много дней назад.

Дверь в комнату моей больной матери все еще скрипела. Она скривилась, как будто дышала.

Алистер кивнул.

– Согласен.

В течение часа мы учились не касаться Двери нашими творцами. Бэзил попытался создать на ней небольшой замок, и порезы на его руках стали шире. Карлоу побежала за Сафией, забыв свои защитные очки, а я заботилась о Бэзиле, как могла. Я так и не научилась облегчать боль от жертвенных ран, да и не умела это делать. Из всех, кого я знала, это могла сделать только Сафия, и она долгие годы изучала, как жертвоприношения влияют на исцеление. Расколотый суверен не видела смысла строить лифт к Двери, но Алистер уже попросил Карлоу и Бэзила спроектировать его. Чтобы справиться с этим творением Грешных, нам понадобится целитель.

– Она забирает все, что осталось рядом с ней, – сказал Алистер, показывая, что там, где кровь Бэзила попала на землю, ничего нет. – Она всегда голодна и ей всегда нужно больше.

Как нашим творцам. Как ему.

– Для Благих и Грешных мы были скотом. Разве мы бы восприняли всерьез угрозы бычка? – Карлоу подошла ко мне и поправила мое пальто. Она ставила воротник и расстегивала пуговицы пальто, открывая на всеобщее обозрение мою грудь – и отсутствие на ней знака. – Члены совета не воспримут всерьез жительницу Болот, если она не будет выглядеть так же хорошо, как они.

Я засмеялась.

– С чего им воспринимать всерьез тех, кого они считают скотом?

Глава двадцать седьмая

За восемь дней мы узнали, что чьим бы творением ни была Дверь – скорее всего, Грешных, – она существовала, как существуют наши творцы. Она могла влиять на нас и на окружающий мир, несмотря на то что мы не могли влиять на нее.

– Что ты видишь? – спросила Карлоу, бросив в Дверь еще один камень. Он пролетел сквозь нее, но она даже рябью не пошла.

– Дверь в комнату моей больной матери, – сказала я. – Где она умерла.