Что мы пожираем

С губ женщины сорвался один-единственный вздох. Я еще долго сидела рядом с ней, после того, как мой грехотворец прошел через нее. Жители Болот носились вокруг меня, вбегали в здание, несмотря на то что огонь только начал затлевать. Я нарисовала знак Смерти на лице женщины и поморщилась от пульсирующей боли в голове. Мой грехотворец зароптал.

Жертв всегда не хватало.

«Как можно скорее создай кислород для выживших, – взмолилась я. – Возьми мой голос, мое бодрствование, мой сон. Возьми что-нибудь, что не убьет меня, и сделай так, чтобы они остались живы».

Мой благотворец поглотил меня, и мое дыхание участилось. Моя грудь сжалась. Этого не хватало.

«Моя мать. В тот последний день перед несчастным случаем она позвала меня на ужин. Возьми мое последнее воспоминание о ней».

Мой благотворец издал взволнованную трель и сорвался с места. Крики и рыдания эхом разнеслись по обломкам. Здание треснуло.

Я снова была ребенком. Я снова стояла на пепелище фабрики, где работала моя мать. Я несла ее домой, чтобы ее спасти. На Болотах ничего не менялось. Ничего не менялось и в Цинлире. Она всегда требовала, чтобы мы спасали себя, проходя через страдания.

Я пыталась сделать так, чтобы Алистер заставил советников и пэров понять, в чем дело. Но у меня не вышло. Они ничего не видели. Они были выше этого.

– Я не смогу, – с трудом сказала я. – Цинлиру ничего не исправит.

Всегда будет недостаточно.

Глава тридцать третья

Я очнулась в постели, закутанная в одеяла. Во рту чувствовалась неприятная горечь, одежда прилипала к коже. Все болело.

Я почувствовала вокруг своей лодыжки чьи-то пальцы.

– Лежи, – раздался голос Алистера у моих ног. Пальцы на моей лодыжке сжались сильнее.

Я села и сдержала рвотный порыв.

– Не стоило тебе откладывать подписание закона о правилах техники безопасности.

Я резко подалась вперед и прижала его к кровати. Вся моя кожа, вся моя одежда были в черных пятнах копоти, в прахе мертвых и умирающих, и я осознала, как мало жизни всех этих людей стоят в глазах тех, кто должен защищать их интересы. Алистер сжал руки на моей талии.

– Я же говорила тебе разобраться с правилами техники безопасности, – сказала я. – Ты этого не сделал. С меня хватит. Зачем держать меня здесь, если ты меня не слушаешь?

Мало просто не быть плохим человеком. Нужно еще и совершать хорошие поступки. Хотя бы стараться это делать. Безразличие было ничем не хуже плохих поступков. Из-за него этот мир и рухнет. Я ошибалась.

– Не нужно было мне оставаться, – сказала я, отпуская его. Не думала, что смогу произнести эти слова. – Я думала, ты хочешь, чтобы я осталась. Но на самом деле это не так.

Его глаза расширились. Он вцепился в мою рубашку, упираясь костяшками пальцев мне в ребра.

– Нет, нет, нет, нет. Что ты имеешь в виду?

– Уилл виновен. Мы не связаны контрактом. Ты не воспринимаешь мои слова всерьез, – я стряхнула его руку. – Мне незачем здесь оставаться.

– Заключим новый.

Я встала с кровати, и Алистер подскочил на ноги вслед за мной, вцепившись в мою грязную рубашку. – Дело было не в Двери. Это было неважно.

– Для меня это было важно.

– Я все исправлю, – сказал он. – Пожалуйста, Лорена. Я дарую Уиллу помилование. Я поговорю с судом и советом. Я назначу тебя его главой. Я сделаю все, что ты скажешь. Только останься.

О… так теперь, когда я пригрозила ему, что уйду, оказывается, он может это сделать? Как же пренебрежительно он относится к моим нуждам. Но как идеально это мне подходит.

– Поставишь меня во главе совета? – спросила я, позволяя его рукам обвиться вокруг моей талии. – И подпишешь любой документ, который я положу перед тобой? Больше не будешь забывать о моих просьбах?

Воплощение плана Уилла зависело от того, заметит ли Алистер, что члены совета готовятся к концу света. А воплощение моего нового плана зависело от того, позволит ли он мне разобраться с этим на мое усмотрение. Мне нужны эти убежища.

– Не буду, – сказал Алистер, прижавшись губами к моей макушке. – С тобой я за несколько недель узнал о Двери больше, чем за годы исследований. Ты понимаешь ее, как я. Ты понимаешь Грешных.

– Я так и думала, – пробормотала я и коснулась его рук. – Я думаю, что во многом ошибалась.

Безразличие ничем не лучше презрения. Я не смогу переделать Цинлиру, смещая пэров и манипулируя Алистером. Они стали такими, какие есть, из-за Цинлиры. Это она научила думать их так, как они думают, из-за нее они смотрят на людей лишь как на источники прибыли. Проблема с Цинлирой заключалась не в ее народе и не в Двери. Она была в самой Цинлире.

Эта страна как машина выкачивала из нас все, что можно, пока от нас не оставалось ничего.

Пэры дергали за рычаги этой машины и получали прибыль. Совет, который представлял собой чуть больше, чем обычные рычаги, был хорошо смазан и подготовлен. И его члены заставляли нас работать до смерти. Алистер был не более чем золотым винтиком, его можно было заменить. Так можно заменить любого пэра. Завод будет восстановлен в течение месяца.