Что нам делать с Роланом Бартом? Материалы международной конференции, Санкт-Петербург, декабрь 2015 года

Нужно было быть сильно раздраженным, чтобы поместить ответственность, понятие столь дорогое Барту, в один ряд с глупостью, о которой шла речь в процитированной им фразе из «Вечера с господином Тестом» Валери…[33] Эту реакцию можно, конечно, толковать в сниженном, чисто психологическом смысле, как усталый отказ от ответственности; подобные описания Барт приводил, например, на одном из своих семинаров 70-х годов, правда не применительно к себе самому:

Оттого ситуации без ответственности за свое поведение, даже самые болезненные сами по себе, переживаются как-то умиротворенно. Человек, которому не требуется ничего решать, плывет по течению и предается своего рода лени[34].

В попытке снять противоречие можно также сослаться на игру слов: Барт шутливо придает существительному «ответственность» двойное управление и двойное значение, которыми обладает (как в русском, так и во французском языке) глагол «отвечать». Отвечать можно что-то кому-то или же за что-то перед кем-то; говоря об «ответственности форм», Барт, конечно, имел в виду второе значение, метонимически перенесенное с субъекта на объект ответственности (языковые и культурные формы не сами ответственны за себя, за них отвечает человек, который ими пользуется), а отрицая свою «ответственность» перед надоедливыми журналистами – первое. Но в конечном счете его игра серьезна, она подчеркивает двунаправленность ответственности как морального отношения. У этого отношения две оси: субъектно-субъектная (интерперсональная) и субъектно-объектная. Ответственность всегда предполагает наличие партнера или судьи (индивидуального или коллективного), перед которым мы в ответе за сказанное, за содеянное нами или же за вверенное нашим заботам (живое существо, материальную ценность, миссию и т. д.); все эти объекты рассматриваются как неотъемлемо связанные с нашей личностью и дающие основание для обязанностей, а иногда и санкций[35]. У Барта эти две стороны отношения – обращенность ответственности к объекту или к другим людям – находятся в неустойчивом равновесии, чем определяется и двойственность понятия «ответственность форм».

В книге «Мифологии» можно найти целый ряд высказываний, характеризующих социально-политическую ответственность – ответственность перед Историей, как называет ее Барт. Эти два слова, «ответственность» и «История», часто встречаются у него вместе; а противоположными им терминами служат природа и невинность, причем последнее слово иронически обозначает иллюзорную безответственность «мифов» массовой мелкобуржуазной культуры:

«Экспресс» [парижский иллюстрированный журнал. – С. З.] служит прославлению замкнутого быта, сосредоточенного на себе домоседства, всего того, что занимает человека, сообщая ему инфантильную невинность и отрезая от сколько-нибудь широкой социальной ответственности[36].

ТЕРЗАНИЯ (жестокие, болезненные). – С помощью этого слова проводится мысль о том, что в Истории не бывает ответственности[37].

…центральный миф буржуазного искусства – миф о безответственности[38].

Итак, в этом экзотизме хорошо проявляется его глубинное назначение – отрицание любой исторической конкретности. Снабдив реальность Востока кое-какими четкими знаками туземности, ей делают прививку против всякой содержательной ответственности[39].

Историческая ответственность литературы обобщенно выражена в другой, более ранней формулировке: «Итак, и сам выбор письма, и налагаемая им ответственность свидетельствуют о свободе писателя…»[40]

Ответственность связана со свободой. Человек берет на себя ответственность, совершая выбор, свободно вставая на ту или иную сторону в конфликтах своего времени, отдавая предпочтение какой-то одной форме среди других – например, одной из форм письма (их, согласно раннему Барту, много). В «Мифологиях» такая «партийная», пристрастная ответственность – ответственность человека и его дискурса за то, что они такие-то, а не другие, занимают позицию, исключающую все прочие, – определяется как семиотический выбор: