Что нас не убивает

Ставишь обе ноги на пол, выпрямляешься, и вот ты уже стоишь. Ну, если какие-то проблемы, можно еще руками в подлокотники упереться, но это уже опционально.

Тем не менее, кресло меня не выпускало, словно перед там, как я в него сел, сиденье и спинку намазали быстросохнущим клеем. И подошва ноги, которая стояла на полу, никак не желала расставаться с напольным покрытием.

Я покачал второй ногой в воздухе.

— Мне это не нравится, — сообщил я.

— Тебе придется смириться с некоторыми неудобствами, — сказал внешний. — Мы отпустим тебя обратно, когда закончим.

— Когда закончите что?

— Для гарантии достижения наших целей мы внесем некоторые изменения в твою конструкцию, — сказал внешний. — Потерпи, это недолго. Ты и не заметишь разницы.

— Ага, ладно, — сказал я. Болтать ногой в воздухе было глупо, поэтому я поставил ее на пол, и она тут же прилипла, как и первая. — А вы вообще в курсе, что я — не конструкция?

— Материя — это инструмент, — напомнил он.

— А, точно, — согласился я.

Ну и вот что прикажете с такими делать?

Они умны, стары, могущественны и используют в качестве инструмента саму материю.

Как с ними такими бодаться?

Поскольку руки у меня все еще оставались свободными и ни к чему не приклеенными, я взял шлем и нахлобучил его на голову, полностью загерметизировав.

— Это не поможет, — сообщил внешний.

— Знаю, — сказал я. — Но если ты хоть чуть-чуть меня изучил, ты бы понял, что я намерен трепыхаться до последнего.

Он не ответил.

Видимо, Множество продолжало думать.

А я внезапно до конца осознал одну важную мысль.

Они умны, стары, могущественны и используют в качестве инструмента саму материю, но все-таки они бегут.

И поскольку они только что продемонстрировали полное безразличие к чужой жизни, их доводы о нежелании устраивать геноцид миллиардам разумных существ вряд ли можно считать состоятельными.

Они бегут, потому что им страшно.

Фиг знает, чего именно они испугались. Размеров Системы, ее незадокументированных способностей, серых пятен и тех, кто прячется за ними, а может быть, морального превосходства некоторых наших игроков. Скорее всего, я вообще никогда не узнаю ответа на этот вопрос, но они бегут.

И грядущее уничтожение имперского флота — это вовсе не послание и не акт устрашения. На самом деле. это гол престижа, забитый в игре, которую уже не спасти.

Может быть, это вообще ничего им не стоило, но они снялись со своего места и удирают из нашей галактики целой планетой.

— Множество приняло решение, — сказал он.

Кресло стало глубже, а из пола полезли зловещие фиолетовые щупальца числом шесть, и на каждом из них были не менее зловещие фиолетовые присоски. Ну, я искренне надеюсь, что это были просто зловещие фиолетовые щупальца, а не тентакли.

Я уперся руками в подлокотники.

— Действительно, намерен трепыхаться до последнего, — констатировал внешний.

— Просто я тут подумал и решил, что моя конструкция нравится мне, как есть, — сообщил я. — И ваш апгрейд мне в локоть не впился.

— Ты не сможешь мне противостоять, — сказал он, когда щупальцы вымахали выше моего роста и зловеще нависли надо мной. Я уже говорил, что не особо люблю, когда надо мной нависают?

* * *

Кто мы такие и куда мы идем? Если вы зададите этот вопрос какому-нибудь подвыпившему философу, на ответ может уйти несколько часов.

На этот счет есть много разных мнений.

Кто-то говорит, что мы просто мешки с плотью и костями, кто-то говорит, что человек — это сумма его воспоминаний, кто-то сравнивает нас с огоньками свечей, мерцающими посреди ночи и гаснущими от порывов ветра.

Разумеется, у меня нет точного ответа на этот вопрос, но одно я знал твердо.

После того, как я умер в первый раз, там, на Земле, в первые дни прихода Системы, и наноботы восстановили мое тело, я уже не был мешком с костями и плотью.

И если то, что я знаю об образе действия Системы, хотя бы на пару граммов соответствует действительности, я и до смерти им уже не был.

Внешний был прав в одном, попав в Систему единожды, ты изменяешься навсегда и уже никогда не сможешь стать прежним. И у нас при всем нашем старании не получится сбросить все к заводским настройкам и продолжать жизнь, словно системы и вовсе не было.

И помимо очевидных недостатков, у этой картины мира были и неоспоримые преимущества.

По сути, никто из игроков уже не был человеком чисто… э… физиологически.

И я управлял вовсе не плотью и костями, я управлял колонией наноботов, из которых теперь состояло мое тело, и кем же я буду, если не смогу навязать этой колонии свою волю?

Я встал.

Для этого мне пришлось пожертвовать лишь задней частью скафандра, который уже успел раствориться в чертовом кресле, так что теперь присутствие шлема на моей голове даже герметичность не обеспечивало, но что уж тут.

Иногда приходится играть теми картами, что уже у тебя на руках.

Джинсы, по счастью, не пострадали.

— Впечатляющая попытка, — оценил мои старания внешний. — Но этого недостаточно.