Что нас не убивает

Которых, надо полагать, целое множество.

— И чего ты хотел этим добиться? — спросил он.

— Ничего, — сказал я. — Просто действую тебе на нервы.

— Ты сумел меня удивить, — заявил он. — Но этого недостаточно и это тебе не поможет. твой разум слишком ничтожен и ты не способен контролировать происходящее в обеих реальностях, и пока ты здесь, там я могу сделать с твоим телом все, что захочу. Например, полностью его уничтожить.

— Так валяй, — сказал я. — Тело — это материя, а материя — это инструмент.

Конечно же, я блефовал, и блефовал отчаянно, но у меня было подозрение, что если бы он мог сделать что-то с моим телом там, он бы уже давно это сделал и не стал бы ставить меня в известность. А может быть, он уже сделал, так чего переживать о том, что не в силах изменить?

Это проблему я буду решать потом. Как-нибудь.

Если это потом когда-нибудь вообще наступит.

— Пустая бравада, — сказал он.

Я пожал плечами и начал пересыпать песок из правой руки в левую. Может, кого-то это занятие и успокаивает, но меня — точно нет. Скорее, раздражает.

— Я могу уничтожить тебя там, — снова завел он свою шарманку. — Я могу уничтожить тебя здесь.

Скучно.

Если он все может, так почему же он ни черта не делает? Похоже, что он тоже тянет время, но если я делаю это для того, чтобы лучше понять, что происходит здесь, он, возможно, пытается что-то сделать там.

И черт знает, получается у него или нет.

Мое терпение вознаградилось.

Чем больше времени я наблюдал за непроисходящим (тут же, по большому счету, пока ничего не происходило), тем больше деталей местной инфосферы мне открывалось. Это было похоже на загрузку картинки при плохом интернете. Сначала только цветовой фон, потом общие очертания, и уже после этого тебе становятся доступны все детали.

Я заметил, что все тело внешнего было пронизано тонкими, почти невидимыми на фоне общей серости нитями. Их было великое множество, и они вели куда-то за барханы. Я проследил одну такую нить и обнаружил за горой песка еще одного внешнего, ничуть не отличающегося от экземпляра, с которым я имел дело.

И он тут, понятное дело, был не один.

Уже зная, что надо искать и сфокусировав зрение, я обнаружил, что вся местная пустыня прямо таки кишит внешними. Они были не то, чтобы вот прямо рядом с нами, до ближайшего было метров двести, и чем дальше, тем больше росла их концентрация, и уже в километре от нас они стояли стройными рядами и, видимо, до самого горизонта.

С моей позиции мне было этого не рассмотреть, но я не сомневался, что все они связаны этими самыми почти невидимыми нитями.

Ведь они Множество.

И если все они таких же размеров, как и повстречавшийся мне экземпляр, то скорее всего они и есть их планета, и тогда понятно, что они могут двигать ее, куда захотят.

И вообще, делать с ней что угодно. Что-то, что я даже представить себе не могу.

Сейчас они ничего не делали. Просто стояли и смотрели в пространство. Может быть, наблюдали. Может быть, медитировали. А может быть, я просто застал их во время послеобеденного сна.

В таких вопросах никогда нельзя быть уверенным наверняка.

Ясно было только одно — имперскому флоту тут делать было нечего. Магистр был прав, готовя армию Вычислителей и умоляя Бордена, чтобы он ее возглавил и научил.

На физическом уровне эта проблема явно не решается.

Если, конечно, империя не обладает каким-нибудь неконвенционным оружием, что вряд ли. За годы пребывания в игровых мирах я уже изучил все местные вундервафли.

— Мы готовы сделать тебе последнее предложение, — сказал он.

Я встал на ноги, стряхнул песок с вечноголубых джинсов и посмотрел прямо на него.

Есть предложения, от которых надо отказываться. И если договориться можно с каждым, это не значит, что тебе все время стоит так поступать.

Есть те, с кем нельзя договариваться.

Это опасно, безответственно и неполезно для кармы.

Наши цивилизации слишком разные, и если мы когда-нибудь и сможем понять и принять друг друга, то явно не на данном этапе развития.

Он просто стоял, смотрел на меня и ждал.

И все его Множество стояло, смотрело куда-то, и ждало.

Словно они и не знали, что будет дальше. Но я-то знал.

В каком-то смысле за мной тоже стояло Множество, и эти множества не совпадали.

— Ты же понимаешь, что я все равно не соглашусь, — сказал я. — Так давай уже перейдем к танцам.

* * *

Вообще, жизнь — странная штука. Порой забавная, порой печальная, порой непредсказуемая и попросту нелепая, и известно в ней только одно. Сколь бы длинной она ни была, рано или поздно она все равно закончится.

Так уж сложилось, что в последнее время я часто думал о своем личном финале. Конечно, в таких делах ничего нельзя предсказать и бессмысленно загадывать, и он может случится в любое время и при любых обстоятельствах, но иногда, в редких припадках тщеславия, мне казалось, что я достоин чего-то большего, чем просто сгинуть в очередном данже при схватке с проходным тощим противником, пусть его хоть сам Магистр пару десятков лет выпестовывал.