Что не стоит делать невидимке

– Прошу прощения, – говорю я этой суетливой медсестре так вежливо, как только могу. – А кто ещё сегодня приходил к моей прабабуле?

Медсестра не смотрит на меня.

– К ней гость приходивши, а? Ух и везёт тебе, Лиззи, сразу двое за день! – Потом она обращается ко мне: – Прости, дорогуша. Моя смена только начавшись. Но ты можешь глянуть в книге посетителей. Туда всех записывают.

Меня вот туда точно не записывали. Тут за этим не особо следят.

– Эй, Лиззи. Ты там не сварилась ещё под этим одеялом, а? Давай-ка уберём его.

Медсестра поднимает клетчатое одеяло. Всё это время прабабулины руки скрывались под ним, стискивая листок плотной бумаги.

Это фотография. Старая, глянцевая.

Я немедленно понимаю, кто тот мужчина, что на ней изображён, – это мой папа, лохматый и бородатый, и он держит на руках ребёнка, который может быть, а может и не быть мной (фото слегка нечёткое). А позади него стоит женщина – она улыбается и держит руку на моей ножке, словно очень хочет быть в кадре, хочет показать, что она тоже его часть.

Вот только это не моя мама. У этой женщины ярко накрашенные губы, тёмные поднятые на лоб очки и пышная каштановая укладка. Она смутно напоминает мне какую-то рок-звезду/знаменитость, но я никак не могу вспомнить её имени.

С чего бы кому-то, кто не является моей мамой, быть на таком фото? Может, это какая-нибудь папина сестра. Если подумать, это может быть кто угодно.

Абсолютно кто угодно.

Но это не так, правда?

Прабабуля хотела, чтобы я увидела это фото, поэтому и сказала мне прийти.

Глава 30

Прабабуля трясущимися руками вертит фото и медленно поднимает на меня взгляд.

– Это я, прабабуля? – спрашиваю я и осторожно забираю у неё снимок. – Кто эта женщина?

Прабабуля уже не смотрит на меня. Её рот начинает шевелиться, она облизывает губы. Я знаю, что это значит: она собирается с силами, чтобы что-то сказать.

– Кто ты? – произносит она. Туман в её глазах рассеялся, и они глядят прямо на меня.

Прабабуля же, конечно, знает, кто я? Внутри у меня что-то слегка обрывается, когда я осознаю, что она, возможно, в конце концов теряет рассудок. Не узнаёт свою собственную правнучку?

Я мягко говорю:

– Это я, прабабуля. Этель. Твоя правнучка. – Я добавляю, чуточку громче: – Этель.

Её глаза сужаются, и она стискивает губы, словно выражая нетерпение.

– Кто ты, касаточка?

Я беру у неё фото и присматриваюсь. Это определённо я; это определённо папа. Я указываю на женщину с шевелюрой.

– Кто это? – спрашиваю я.

Но прабабуля уже отвернулась к окну. Взгляд её затуманился, как будто его задёрнули занавеской.

Я приближаю фото к лицу, чтобы взглянуть повнимательнее. Тогда-то я и ощущаю запах.

Застарелый табак. Принюхиваясь к фото, я убеждаюсь, что оно едва заметно, но отчётливо пахнет сигаретами.

И вот я пялюсь на фото, обнюхивая его, что, скорее всего, выглядит странновато, и вдруг осознаю, что через плечо мне заглядывает медсестра. Она слушала наш разговор, а я даже не заметила, что она ещё тут.

– Знаешь, на кого она походит? – говорит медсестра, взбивая подушку и подпирая ею прабабулину спину. – Ой, ты такая махонькая. Она давным-давно померевши. Поди ещё до того, как ты родившись. Она походит на Фелину! Один в один. У ней ещё песня была «Зажигай свет… тра-ля-ля…»

Медсестра напевает строчку из той же самой песни, что недавно пел Бойди. И имя Фелина мне знакомо, кажется, явно сценический псевдоним.

Я киваю медсестре.

– О, да. Я слышала её.

Я чувствую уверенность, что фото – это подарок для меня, так что кладу его в карман.

И тут медсестра говорит что-то ещё. Она просто продолжает болтать, поддерживая беседу.

– Шоу-бизнес её погубивши, вот как говорят.

– Кого? Фелину?

– Ну да. Наркотики, алкоголь… вот это всё. Испортивши её. А со временем и убивши, да? Пусть это будет уроком, дружочек, – она грозит мне пальцем, но не по-злому.

– Я знаю, что она любит её песни. – Медсестра поворачивается к прабабуле и чуть повышает голос. – Ты же любишь Фелинины песни, да ведь, Лиззи? Ты у нас настоящая фанатка, да ведь?

Прабабуля просто моргает, глядя в окно. Кажется, она слегка улыбается.

– Стою я тут как-то, и вдруг по радио передают одну песню. Да я прям видела, что она слушает. Аж пальцами зашевеливши под музыку, богом клянусь.

Глава 31

По дороге домой я трачу немного мобильного трафика, чтобы послушать «Зажигай свет» Фелины. Это медленная такая песня, с приятным аккомпанементом гитары, саксофона (кажется) и глубокого барабанного стука. А голос у Фелины гортанный, но приятный.

«Ты всегда говорил, будто я неправа,
А я лишь отвечала – разберусь и сама.
Тебя не было со мной —
Но мне было хорошо одной.
Зажигай свет! Покажи свою улыбку.
Зажигай свет! Дай мне исправить ошибку…»