Что не так с этим миром

Если бы я решился продолжить аналогию, я мог бы вкратце сказать, что вся ошибка коллективистов состоит в утверждении, что раз двое мужчин могут укрыться под одним зонтом, следовательно, двое мужчин могут использовать одну трость. Зонтики, возможно, можно было бы заменить на какие-то общие навесы, закрывающие определенные улицы от определенных осадков. Но идея размахивать общей палкой – абсолютный вздор; как если бы речь шла о закручивании общих усов. Мне скажут, что это откровенная фантазия и что никакой социолог не предлагает подобных глупостей. Извините, но они действительно такое делают. Я проведу точную параллель к смешению тростей и зонтов – такой параллелью будет постоянно повторяемое предложение реформ. По крайней мере шестьдесят социалистов из ста, когда говорят об общих прачечных, сразу переходят к общим кухням. Это так же механистично и неразумно, как и приведенный мною фантастический случай. Трости и зонтики – это жесткие стержни, которые входят в отверстия в стойке в прихожей. Кухни и прачечные – это большие помещения, жаркие, полные сырости и пара. Но сущность и функция этих двух помещений совершенно противоположны. Есть только один способ стирки рубашки; то есть только один правильный способ. В рваных рубашках нет вкуса и фантазии. Никто не скажет: «Томпкинс любит рубашки с пятью прорехами, но лично я предпочитаю старые добрые четыре дыры». Никто не скажет: «Эта прачка рвет левую штанину моей пижамы, но если я на чем и настаиваю, так это на дыре в правой штанине». Идеальная стирка – просто вернуть вещь обратно постиранной. Но ни в коем случае нельзя сказать, что идеальная форма готовки – просто подать продукты приготовленными. Готовка – это искусство; в нем есть личность и даже извращенность, поскольку искусство по определению должно быть личным и может быть извращенным. Я знаю человека, не особо изысканного, который не притронется к сосискам, если они не сожжены дотла. Он хочет, чтобы его сосиски были прожарены до черноты, но он не настаивает на том, чтобы его рубашки были превращены в лохмотья. Я не говорю, что такие случаи кулинарного изыска имеют большое значение. Я не говорю, что коллективный идеал должен уступить им место. Я говорю о том, что коллективный идеал не осознает этой разницы и поэтому изначально устроен не так, как надо: он смешивает полностью общественные вещи с вещами в высшей степени индивидуальными. Возможно, нам следует принять общие кухни в период социального кризиса, точно так же, как мы должны принять общее кошачье мясо во время осады. Но культурный социалист, совершенно непринужденный, ни в коем случае не находящийся в осаде, говорит об общих кухнях так, как если бы они были тем же самым, что и общественные прачечные. Это с самого начала показывает, что он неправильно понимает человеческую природу. Эти вещи отличаются так же, как трое людей, поющих один и тот же припев, от трех людей, играющих три мелодии на одном фортепиано.

III. Ужасная обязанность Гаджа