chto_neobhodimo_znat_o_mihaile_bulgakove

Фуражка командора оказывается не по сеньке, и подхватывается ожившим Остапом в «Золотом теленке». (ложная смерть главного героя энд автора постоянный рефрен булгаковских произведений, хотя в данном случае имеется и вполне утилитарная причина — Катаев-Петров и Катаев-Ильф превратились в Ильфа-Петрова и второй роман на время отпал).

При последнем упоминании уже в этой книге, фуражка слетает с головы командора и превращается в гоголевское колесо из «Мертвых душ».

«Пропеллеры исчезли в быстром вращении. Дрожа и переваливаясь, самолет стал разворачиваться против ветра. Воздушные вихри вытолкнули миллионеров назад, к холму. С Остапа слетела капитанская фуражка и покатилась в сторону Индии с такой быстротой, что ее прибытия в Калькутту следовало бы ожидать не позже, чем через три часа. Так бы она и вкатилась на главную улицу Калькутты, вызвав своим загадочным появлением внимание кругов, близких к Интеллидженс-Сервис, если бы самолет не улетел и буря не улеглась. В воздухе самолет блеснул ребрами и сгинул в солнечном свете. Остап сбегал за фуражкой, которая повисла на кустике саксаула».

Однако если гора не идет к Магомету, Магомет идет к горе. Остап приезжает в Москву и встречается с Рабиндранадом Тагором. Этот эпизод, почему-то постоянно опускается в многочисленных экранизациях и постановках, а он для понимания книги ключевой. Это и есть настоящая развязка повествования, а вовсе не женитьба Зоси Синицкой на профсоюзном дураке, или ещё более дурацкая попытка пересечения Бендером румынской границы.

Остап поселяется в гостинице «Гранд-отель» («Метрополь»), где лучший четырехкомнатный номер-люкс занимает «индусский философ и поэт». Бендер добивается с ним встречи на правах представителя коллектива кооператоров, так как мыслитель с одиночками не встречается.

«Просьба не курить!»

Переводчик отодвинул портьеру и пышно сказал:

— Пусть войдет кооперативная организация, желающая узнать, в чем смысл жизни. На кресле с высокой и неудобной резной спинкой сидел великий философ и поэт в коричневой бархатной рясе и в таком же колпаке. Лицо у него было смуглое и нежное, а глаза черные, как у подпоручика. Борода, белая и широкая, как фрачная манишка, закрывала грудь. Стенографистка сидела у его ног. Два переводчика, индус и англичанин, разместились по бокам.

Вместо разговора о смысле жизни азиатский болван два часа рассказывал ему «о народном образовании в Индии»:

«Философ закрыл глаза и принялся неторопливо говорить. Первый час он говорил по-английски, а второй час по-бенгальски. Иногда он начинал петь тихим приятным голосом, а один раз даже встал и, приподняв рясу, сделал несколько танцевальных движений, изображавших, как видно, игры школьников в Пенджабе. Затем он сел и снова закрыл глаза, а Остап долго слушал перевод. Сперва Остап вежливо кивал головой, потом сонно смотрел в окно и, наконец, начал развлекаться, перебирал в кармане мелочь, любовался перстнем и даже довольно явственно подмигнул хорошенькой стенографистке, после чего она еще быстрее зачиркала карандашом.