Что охотится в тени

Люди дрались, расталкивая всадников Охоты в попытке вырваться на свободу. Какая-то женщина ударила Холта в грудь обеими руками, пытаясь оттолкнуть, но он устоял. Он старался действовать мягко, схватил ее за запястье и притянул к себе, надевая и поправляя наручники у нее на руках. Она сильно согнулась под их весом. Я не ожидала, что простые цепи могут быть настолько тяжелыми. Колени у нее подогнулись, и она с трудом устояла на ногах.

– Что вы делаете? – спросила я, в ужасе глядя на Калдриса.

Они сковывали их не просто цепями. Они сковывали их железными оковами.

Калдрис наклонил голову вперед, и на лице у него было написано отвращение к происходящему – к тому, что он позволил делать.

– Они не должны причинить вред себе, – сказал он.

Я уставилась на метки фейри, на Виникулум, который должен был защищать нас, но ни разу не выступил против него или Дикой Охоты. Метка не защищала нас от тех существ, которые сами же ее нанесли.

– Они же не могут использовать свою магию против вас. Они не могут с вами бороться. Какой вред вы пытаетесь предотвратить? – спросила я, толкая его в грудь, пока он не сделал шаг в сторону.

Я двинулась рядом с ним и теперь беспрепятственно видела все, что происходило вокруг меня. Близко к меченым я подойти не осмелилась. Воспоминания о грязи и ноже, который они швырнули в меня, были слишком свежи в моей памяти. Я не хотела их ненавидеть, но я была бы дурой, если бы доверяла им.

– Против нас они не смогут использовать Виникулум, но могут использовать его против друг друга, если посчитают, что кто-то из них представляет угрозу, – ответил он.

Слова повисли между нами, и невысказанный смысл прояснился, когда он вздохнул.

– Ты имеешь в виду, что они могут использовать его против меня? – спросила я, расправляя плечи.

– Да, – согласился он.

Не было даже беглого кивка, сопровождающего его заявление, ничего, что указывало бы на то, что он только что снова перевернул мой мир с ног на голову. Он переворачивал его снова и снова, пока все не рассыпалось на земле у моих ног.

– Это значит, что у нас есть некоторый контроль над Виникулумом. Это значит, что мы можем научиться использовать его как оружие, – сказала я.

– Ты можешь, – ответил он, кивая головой. – Виникулум – это инстинктивная сила, которая существует для собственной защиты, пытаешься ты ею пользоваться или нет. Но это не значит, что ее нельзя практиковать и изучать, как любой другой вид магии. Ее можно призвать на помощь, когда хочется или когда необходимо. Все, что нужно сделать, – это просто попробовать.

Его заявление напоминало откровение о том, что я могу воскрешать мертвых – эхо его силы, существующей в моем теле.

– Я не хочу быть такой, как ты, – сказала я, думая о тьме, которая скрывалась внутри меня.

Я не хотела прикасаться к тьме, не хотела выпускать ее наружу, не хотела чувствовать, как бурлит внутри ярость, вырываясь на поверхность.

– О, мин астерен, – сказал он, сделав паузу, склонив голову набок и изучая меня. Его взгляд был наполнен сочувствием, удивительно похожим на жалость, и впервые за все то время, что он смотрел на меня, я почувствовала себя наивным ребенком. – Ты уже такая.

В его голосе скрывалась едва заметная насмешка – нотка, которую кто-то, кто не знал его так хорошо, как я, возможно, даже бы не заметил.

Но я заметила. Я видела его таким, каким он был, – напоминанием обо всем, чем я быть не хотела.

– Нет, – возразила я, стиснув зубы и глядя на него в ответ, желая, чтобы он увидел все, что я в нем ненавидела. – Я никогда не смогу делать то, что делаешь ты.

Дикая Охота продолжала заковывать меченых в кандалы. Они кричали, и их крики были полны страданий и боли, бьющих мне прямо в сердце, когда я смотрела на свою половину, обрекшую их на такую судьбу. Я подумала, что их вообще можно было бы не заковывать, если бы не я и не то, как они повели себя со мной, пытаясь причинить боль.

Он был готов подвергнуть страданиям десятки мужчин и женщин, погрузив их в пучину боли и истощения, и все ради того, чтобы уберечь меня от вреда. При любых других обстоятельствах это могло бы меня порадовать, но сейчас это просто казалось неправильным.

– Думаешь, я не чувствую жажды мести, которая клокочет в тебе? Я знаю, как сильно ты желаешь, чтобы лорд Байрон истек кровью за то, что он сделал с тобой, – сказал он, поймав мой взгляд.

– Это не значит, что я должна принять эту часть себя. Никто не будет контролировать мои действия, кроме меня. Если я опущусь до его уровня, буду ничем не лучше, чем он, – ответила я, грустно качая головой.

В мире было много чего, чем я быть не хотела, но стать похожим на него было худшим из того, что я могла себе представить.

– Ты никогда не причиняла вреда невиновным. Ты никогда не применяла насилие по отношению к девочке, которую ты должна была бы защищать. Ты никогда не станешь лордом Байроном из Мистфела, Эстрелла. Но чем ты можешь стать, так это карающей яростью на поле битвы. – Он наклонился ко мне и закончил, рыча: – И я не могу дождаться, когда увижу, как ты спалишь все дотла.