Что осталось от меня — твое

Через несколько минут Сумико обернулась к матери. Рина кивнула и приветственным жестом подняла стакан с лимонадом. Когда Суми была совсем малышкой и ей разрешали иногда посидеть за столом с гостями, она любила на каждом тосте поднимать свою детскую чашку с двумя ручками и чокаться ею с бокалом Рины, ожидая, когда мама произнесет: «Кампай!»[68] Девочка неизменно прыскала со смеху, заставляя маму и всех остальных хохотать. Детский смех заразителен, как и любовь Сумико к праздничному ритуалу: Рина вспоминала, как та подавалась вперед и сосредоточенно тянула свою чашку к каждому из сидящих за столом, стараясь никого не пропустить.

Рина решила дать дочери возможность проявить самостоятельность, а себе найти кого-нибудь, с кем можно поговорить. Поставив стакан на стол, она еще раз посмотрела на Сумико. Теперь девочка была в гуще вечеринки, ее белое кружевное платье мелькало то тут, то там. Сато обрел в дочери союзницу и помощницу, взявшуюся развлекать его гостей.

Когда-то и Рина была такой же уверенной и смелой, думая, что рядом всегда будет мама, готовая защищать и оберегать, и даже не подозревала, что придет время, когда она останется одна в толпе, наблюдающей и оценивающей каждый ее шаг. До Рины долетел голос мужа и его довольный смех. Прислушиваясь к хохоту Сато, она решила, что сделает все возможное, чтобы Сумико никогда не узнала того одиночества, в котором живет ее мать.

В этот вечер в банкетном зале фешенебельного отеля собрались сливки токийских деловых кругов. Среди гостей было и несколько однокурсников Рины по университету Тодай. Она представила им Сумико еще в начале приема, и, хотя все держались чрезвычайно приветливо, Рина не могла не чувствовать, что они мысленно сравнивают ее нынешнюю — домохозяйку, жену, мать — с той подававшей надежды студенткой, которую знали когда-то.

— Сумико хочет стать юристом, — со смехом произнесла она. — Полагаю, у девочки еще есть время, чтобы перерасти свой выбор.

Рина одарила собеседников улыбкой, а затем просто отвернулась, когда ответные вежливые улыбки начали таять.

Она решила зайти в дамскую комнату. Возможно, несколько минут в тишине вдали от любопытных глаз помогут ей обрести более мирное расположение духа. Сегодня мешало все: и то, что Рина не нравилась самой себе, и присутствие тех, с кем она была знакома в юности, и даже вечернее платье раздражало ее. Черное, расшитое бисером, оно плотно облегало фигуру — по-европейски элегантный наряд, выбранный по настоянию Сато. Рина повела плечами и потянула за ворот платья.

Она не видела Каитаро больше двух недель. И чем настойчивей он звонил, тем упорнее Рина избегала встреч. Время шло, и с каждым днем Каитаро становился все более нетерпеливым. Он даже начал напоминать ей, что в Японии существуют законы об опеке. Рина понимала, Каитаро старается успокоить ее. Однако прекрасно знала, что может произойти при разводе, как, впрочем, и сам Каитаро. Незадолго до смерти мама беседовала с Риной, тогда пятнадцатилетней, о ее будущем, в том числе и о замужестве. Она пыталась уложить советы, которые дочери обычно выслушивают от матерей в течение многих лет, в несколько оставшихся им месяцев. Прежде всего она желала Рине счастья и, сложись так, что дело дошло бы до развода, поддержала бы ее, но только не в том случае, если бы в семье были дети.

На секунду Рина позволила себе подумать о Кае. Она любит его, но что это меняет? Притяжение, которое они испытывали друг к другу, красота их дружбы, глубина отношений и доверие так стремительно переросли в нечто столь совершенное, что позволило им позабыть обо всем остальном. Но сейчас, когда Рина вернулась в Токио к своей обычной жизни, ей стала понятна вся иллюзорность их надежд. Там, в доме у моря, они с Каитаро существовали в обманчивой полутени, в лакунах времени, оторванные и защищенные от повседневности. Но жить при свете дня они не могли.

Рина понимала — это ее вина, это она не способна выйти на свет, принять решение и действовать, поэтому почти что осознанно предпочла ослепнуть. Казалось, боковым зрением она вадит стоящий перед ней вопрос, но так и не осмеливается повернуться к нему лицом. Рина всегда предпочитала подобную тактику, на разных этапах жизни она вновь и вновь шла тем же путем: и когда хотела стать фотографом, и когда выходила за Сато, и когда встретила Каитаро. Но только сейчас правда со всей неотвратимостью сама надвинулась на нее, и Рина уже не могла отвернуться.

Существуют пары, которые способны договариваться между собой, скрупулезно обсуждать все детали своего брака, все неурядицы и в конце концов пойти в отделение мэрии и договориться об условиях развода[69]. Но они с Сато не из таких. Поэтому одна мысль о начале бракоразводного процесса повергала Рину в дрожь. Слишком многое поставлено на карту, и Сато не отступит, он будет сражаться, яростно, до последнего saaf это Рина знала наверняка. А также она знала, что ей не одолеть мужа. Рина не могла позволить себе рисковать потерей ребенка.