Что осталось от меня — твое

Опустив голову, Рина смотрит на блестящую поверхность стола. Но Сато, вдруг расхохотавшись, выдвигает стул и садится рядом. Рина снова тянется к коробке конфет и кладет ее в центр бумажного квадрата. Целлофановая обертка скрипит под пальцами, когда она заворачивает подарок. Потом, прихватив цветную бумагу куском скотча по одному краю, аккуратно накрывает ее другим, так чтобы место склейки не было заметно. Сато наблюдал за действиями жены с такой наглой усмешкой, что его физиономия привлекала внимание Рины.

— Что смешного? — интересуется она.

— Ты! Такая напряженная.

— Хочу красиво упаковать подарок для Ёси, — объясняет Рина.

— Ты забавная малышка, — снова усмехается Сато.

Рина удивленно вскидывает бровь: никогда она не думала о себе как о «забавной малышке».

— Разве нет? — с недоумением переспрашивает он.

Рина молчит, лишь слегка растягивает губы в улыбке.

— Поспорил бы, что ты готова сражаться. Улыбка Рины гаснет. Повернувшись к мужу, она окидывает его вопросительным взглядом.

— Если тебя загнать в угол, ты будешь сражаться, — развивает он свою мысль.

Рина опускает коробку на стол и, не обращая внимания на расползающуюся упаковку, бросает поверх плеча Сато взгляд на дверь, за которой находится проявочная, отныне превращенная в кладовку. В кладовке хранился разный хлам, а ее прошлая жизнь покрывается паутиной и пылью.

Сато берет руку жены и поглаживает ее пальцы.

— Ты такая спокойная, такая уравновешенная… — Рина хмурится. — Но под этим спокойствием и мягкостью — гранитная скала.

Рине хочется выдернуть руку, отшвырнуть стул, вскочить на ноги и сказать, чтобы он оставил ее в покое. Но ничего подобного она не делает.

— Ты сильная. Это заметно, когда ты сердишься.

Рина медленно вытягивает руку из его хватки. Она собирается отшутиться, но на ум приходят лишь неловкие или грубые фразы, и она так и не может решить, какую из них предпочесть.

— Поторопись. — Сато кивает на подарок и ворох цветной бумаги на столе. — Нам пора ехать.

Позже, вспоминая тот разговор, Рина не раз задавала себе вопрос: действительно ли она такая сильная, как полагает Сато? Да, когда они только познакомились, Рина была жизнерадостной, полной сияющего света девушкой. Того света, что горит в человеке, пока решения не приняты и возможности не упущены. Такой Рина уже никогда не будет. Но ведь Сато никогда и не верил в ее сияние, верно? С самого начала он смотрел сквозь него и видел в Рине женщину, ждущую момента своего пробуждения, а за ней — ту, кто будет сражаться, если ее загнать в угол.

Рина окинула взглядом гостиную. Нет, нельзя винить во всем одного только Сато. Рина не идеальная жена, наверное, даже хорошей женой ее не назовешь. И ей следовало бы понять с самого начала, что цели и мечты мужа, которые она пыталась поддерживать, никак не компенсируют утрату ее собственных. Было бы разумнее выходить замуж с открытыми глазами. Ну, что сделано, то сделано, однако сейчас она вправе распоряжаться своей жизнью по собственному усмотрению. Кай показал ей пример. И даже если Рина решила сохранить семью, совершенно не обязательно повторять прежние ошибки. Ради себя самой, и ради дочери, и, не исключено, ради мужа тоже она может и должна сделать новый выбор. Рина пересекла гостиную, подошла к двери, ведущей в заброшенную проявочную, и вдруг почувствовала, что боль, обручем стягивавшая виски, как будто отступила. Молодая женщина взялась за ручку и распахнула дверь: она очистит комнату, освободит место для своей работы. Перешагнув через валяющиеся на полу сломанные ракетки для тенниса и несколько разрозненных ботинок Сато, Рина подняла первую картонную коробку, набитую бумагами.

* * *

Бланк был розовым. Нет, не полностью розовым. Сама бумага была белой, сейчас Рина рассмотрела это сквозь стоявший перед глазами туман. Но в охватившем ее потрясении красные иероглифы расплывались, наезжали друг на друга и расползались бледно-розовыми пятнами, в которые вклинивались квадраты зеленого цвета. Рина смотрела на лежавший в коробке документ, а сердце в груди стучало отрывисто, тяжело и гулко. Она протянула было руку, но затем отдернула, некоторые документы слишком ядовиты, чтобы прикасаться к ним.

Это был самый красивый бланк, который Рине когда-либо доводилось видеть: тонкая цветовая гамма и изящная простота. Ряды красных кэндзи, пустые зеленые квадраты, куда должны быть вписаны ответы ее и Сато. Свободное место внизу страницы — там будут стоять их личные печати и подписи. Недаром о японцах говорят, что за изысканными формами и красками они скрывают мрачные и тяжелые вещи.