Что осталось после нее

Она больше не будет спать на жесткой кровати в холодной вонючей палате, прислушиваясь к бреду и всхлипываниям других женщин. Больше не будет бесконечных рассветов, с наступлением которых ей приходится с трудом выбираться из кровати, чтобы в который раз увидеть, как несчастные пациентки сидят у окна, бьются головами о стену и воют, просясь домой. Пора покончить с жизнью, которая уходит на то, чтобы шить, играть в шашки и давиться безвкусной едой. Она больше не хочет видеть, как людей избивают и накачивают наркотиками. Она больше не хочет чувствовать в груди черную пустоту, от которой каждый удар сердца — словно удар ножа между ребер. Она посмотрела на свои руки: оттого, что она годами занималась шитьем, продевала нить в иголку, на подушечках пальцев кожу прорезали крошечные трещины. На среднем пальце образовалась вмятина от наперстка. Ногти были обкусаны до кожи, которая стала сухой и заскорузлой, как у старухи. А какие ручки были у ее матери! Гладкие, холеные, ногти розовые и блестящие, а кожа пахла лавандой. Она попыталась представить, какой стала мать: седые волосы, морщинистое лицо… Наверное, попивает чай из заграничной фарфоровой чашечки, сидя на бархатной кушетке. А отец? Здоров ли он? Неужели они счастливо прожили все эти годы в теплом и комфортном особняке? Вспоминали ли они когда-нибудь о ней? Задумались ли хоть раз, каково ей здесь, жива ли она? Приходила ли им в голову мысль приехать в Уиллард, чтобы попросить прощения и велеть врачам отпустить ее на свободу? Или они так бессердечны, что им совершенно не было до нее дела? Неужели они никогда не сомневались, что поступили правильно, когда выбросили дочь из дома, словно ненужную вещь?

Пока Клара стояла в туннеле, железистый запах мокрого цемента пробудил в ней воспоминания о той ночи, когда они с Бруно пытались сбежать. Прошло столько лет, а у нее до сих пор стоит перед глазами лицо Бруно в тот момент, когда он грустно посмотрел на нее, прежде чем заколотить гвоздями гроб, в котором она пряталась. Если бы она могла тогда заглянуть в будущее, она бы без колебаний попросила его и Лоуренса закопать ее вместо мисс Энни Блумберг.

Глаза Клары стали наполняться слезами, и она, как сотни раз до этого, попыталась прогнать ужасные воспоминания и подумать о чем-нибудь другом. Клара вскинула подбородок от мысли о том, что скоро в Хейдли-Холле будут показывать кино, а потом пациентов поведут на пикник в честь Дня независимости. Конечно, не ахти какое развлечение, но хоть что-то, хоть какая-то перемена. Если бы не эти маленькие праздники, она бы точно сошла с ума. Каждый день она говорила себе, что когда-нибудь произойдет чудо и она выйдет на свободу. Если она сдастся и будет себя жалеть, то лишится рассудка. Она этого не допустит. Она будет держаться изо всех сил, иначе ей не выжить, иначе она никогда не найдет Беатрис.

Очередь постепенно продвигалась, и наконец Клара увидела впереди туннель.

— Как называется эта новая процедура? — спросила она Эстер.

— Электросудорожная терапия, — ответила ей подруга. — Но я слышала, как санитары называли ее «блицкриг».

— И что это значит? — удивилась Клара.

Эстер пожала плечами. Клара выглянула, чтобы увидеть, что происходит в начале очереди. В эту минуту два санитара выносили на носилках потерявшую сознание женщину. Простыня, которой она была прикрыта, соскользнула на пол, и Клара увидела, что женщина совершенно голая. Санитары потащили носилки в комнату, вход в которую располагался в коридоре напротив. Медсестра, поджав губы, подняла простыню и поспешила за ними. Вскоре санитары вернулись в лечебный кабинет, а спустя минуту они вышли оттуда, поддерживая другую женщину, которая еле доковыляла до стульев, стоящих вдоль стены туннеля. Пациентка позади Клары начала всхлипывать, и это ужасно действовало ей на нервы. Очередь медленно продвигалась вперед.

В туннеле появился доктор Роуч. Он прошел вдоль очереди, записывая в папку имена пациентов. Когда он приблизился к Эстер, санитары выбежали из кабинета с носилками, к которым была пристегнута женщина. Она корчилась и кричала от боли, хватаясь руками за воздух. Вслед за санитарами показалась медсестра Тренч. С перекошенным красным лицом она кинулась к доктору.

— Доктор Роуч! — крикнула она. — Похоже, у нее спина сломана!

Сунув папку под мышку, тот подбежал к пациентке. Санитары остановились, давая ему возможность осмотреть больную. Он быстро провел рукой в резиновой перчатке вдоль ее позвоночника, достал папку и махнул в сторону служебного лифта.

— Отвезите ее в больницу, — велел он.

Санитары понесли носилки к лифту, стараясь держать их ровно, потому что женщина не прекращала биться и извиваться. Медсестра Тренч огорошенно смотрела на доктора Роуча.

— Я же вам говорила, это слишком…