Что осталось после нее

Питер сфотографировал сундук со всех сторон, и Итан поставил его на попа. Иззи удивилась, когда Пег зачитала имя на жетоне — Клара Элизабет Картрайт. Она записала его, а Пег щелкнула медным замком и открыла чемодан. Увидев, что лежит внутри, они с Иззи ахнули. Питер защелкал фотоаппаратом. Из обитых тканью с узором пейсли ящичков с кожаными ручками выглядывали перья и шелковые ленты, жемчуга и сорочки пастельных тонов, ноты и фестончатые края старых фотографий. На рейках висели пышные блузы, плиссированные юбки, расшитые стеклярусом платья-чарльстон, шелковые чулки, кардиган с шелковыми бантиками и вечернее платье без рукавов из золотистой металлизированной ткани. По углам чемодана лежали две выцветшие шляпки-клош, бисерная сумочка, несколько книг и туфли на высоких каблуках. Посередине расползалась бесформенная куча заклеенных конвертов.

— Нам нужно больше места, чтобы все это разложить, — сказала Пег зазвеневшим от волнения голосом. — Итан, попроси, пожалуйста, Гарри, чтобы он принес еще один стол.

Итан бросился выполнять ее просьбу. Спустя несколько минут они с Гарри поставили рядом с чемоданом большой стол.

— Схожу к машине за черной тканью, — бросил Итан, устремившись на улицу.

— Возьми заодно еще один рулон пленки, — крикнул ему вслед Питер.

Пока Итан ходил за тканью и пленкой, Питер направился в уборную, а Пегги стала открывать ящички. Иззи прилежно записывала: «Книга „Великий Гэтсби“ Ф. Скотта Фицджеральда, состояние: отличное. Книга „Любовник леди Чаттерлей“ Д. — Г. Лоуренса, состояние: отличное. Папка с нотами. Открытки из Германии, Испании и Франции, состояние: отличное. Розовое боа из перьев. Три нитки жемчужных бус. Четыре браслета из серебра и полудрагоценных камней. Черно-белая фотография молодой девушки в платье-чарльстон, сидящей за круглым столиком; за ней четыре улыбающиеся девушки, на оборотной стороне написано; „18 лет, день рождения в „Коттон-клаб““. Фотография той же девушки и молодого человека в смокинге с высоким воротником, на оборотной стороне написано: „Мы с Бруно в июле 1929-го“. Фотография ее же с пожилым мужчиной в фетровой шляпе и шерстяном пальто и пожилой женщиной в меховом палантине и шляпе с перьями, на оборотной стороне написано: „Мама и папа, Рождество 1928“. Зеленый блокнот в кожаном переплете, состояние: хорошее».

Эта молодая девушка, Клара, лучезарно улыбалась на каждой фотографии. Ее коротко стриженные волосы были уложены волнами или аккуратно спрятаны под шляпку. Она была хорошенькой, как кинозвезда: огромные глаза, длинные ресницы, высокие скулы, яркие полные губы. Ее отец на фотографии кривил рот под густыми висячими усами. Мать Клары, тщедушная женщина со сморщенным личиком, скосила глаза вправо, словно готовясь сбежать, как только фотограф закончит. Вид у обоих был довольно кислый.

Пока Пег раскладывала вещи из чемодана, Иззи взяла фотографию Клары и Бруно и невольно залюбовалась ими. У Бруно были темные волосы и волевой подбородок, а безупречная кожа светилась здоровьем. Обнимая Клару, он развернулся к ней, словно собираясь поцеловать ее в щеку. Клара с нежной улыбкой смотрела в камеру. Иззи не могла оторвать от них взгляда. Было ли у кого-нибудь из них предчувствие, что их жизнь сложится не так, как они надеялись? Если бы она нашла эту фотографию не на чердаке старой психбольницы, она бы решила, что влюбленные сыграли роскошную свадьбу и уехали вдаль на черном лимузине, а потом жили в большом доме с шумной ватагой прехорошеньких детишек. — Любой бы подумал, что они вместе состарились и умерли с улыбкой на устах, радуясь тому, что у них была спокойная счастливая жизнь.

Иззи с тяжелым сердцем разглядывала веселое лицо Клары. Могла ли эта девушка представить, что сойдет с ума? А Бруно? По рукам Иззи побежали мурашки. Что он почувствовал, когда узнал, что его любимая сошла с ума? Остается только надеяться, что это не сделало его несчастным на всю жизнь.

Пока Пег, опустив голову, перебирала письма, Иззи чувствовала, как у нее внутри шевелится что-то гадкое и уродливое. Когда она согласилась помочь с чемоданами, она такого не ожидала. А сейчас, куда ни брось взгляд, все напоминает о том, какой немыслимый поворот произошел в ее собственной жизни. Стопки непрочитанных писем принудили Иззи вспомнить о большом конверте, набитом письмами и поздравительными открытками, спрятанном в ее комоде. Она так и не смогла заставить себя прочитать то, что посылала ей мать.