Что осталось после нее

— От моего отца? Я думала, вы написали ему о том, что у меня родился ребенок. Вы сказали ему, что мне не нужны его деньги? Все, о чем я прошу, — это освободить меня!

Доктор Роуч, поджав губы, покачал головой.

— Нет, нет, — ответил он, взмахнув рукой, — он ничего не ответил.

— Вы от меня что-то скрываете, — сказала она. — Но что?

— Вашему отцу требуется время, чтобы переварить тот факт, что у него родилась внучка, — сказал он. — Уверен, он был потрясен, узнав эту новость, тем более что мы не знаем, кто ее отец.

— Ее отец — Бруно, — заявила она, сверкая глазами. — И моему отцу это прекрасно известно.

— Я уже написал ему, — ответил доктор Роуч, направляясь к двери, — и его ответ поможет мне определиться с тем, как поступить дальше. Если он вообще ответит.

С тех пор Клара каждую ночь молилась о том, чтобы отец признал правду. Ну какая ему радость от того, что она останется в Уилларде? И так понятно, что о свадьбе с Джеймсом Гэллагером и речи быть не может. Ему нужно только сказать доктору Роучу, что Бруно — реальный человек, и ее отпустят. Неужели она многого просит?

Клара уткнулась носом в густые волосы девочки — каштановые и волнистые, как у Бруно, — и вдохнула чудесный детский запах. Им нужно набраться сил. Последние несколько дней Беатрис вела себя беспокойно. Может, настала пора давать ей твердую пищу? Клара мало что знала об уходе за детьми, а Рут, разумеется, и не собиралась делиться с ней материнской мудростью. Но Клара понимала, что в какой-то момент молока станет недостаточно. Она пыталась посоветоваться с медсестрами, но они только пожимали плечами или обещали принести что-нибудь подходящее.

Клара удивлялась тому, что в больнице ее кормили не хуже, чем в лечебнице Лонг-Айленд: на завтрак она получала тост и яйца, на обед — сэндвич с сыром и ветчиной и какой-нибудь фрукт, а на ужин — курицу или свинину с гарниром из бобов, кукурузы или горошка и булочку. Когда она упомянула об этом в разговоре с медсестрой, то узнала еще более странную новость: оказывается, доктор Роуч велел готовить для нее отдельно, чтобы было молоко для ребенка. Но, несмотря на сбалансированную диету, молока становилось все меньше. Подросшей малышке не хватало его, чтобы насытиться.

Вскоре после родов медсестры принесли ей пеленки и три распашонки. Они были зашиты и протерты на локтях. Что ж, это лучше, чем больничные халаты, в которые Клара кутала Беатрис. Она надеялась, что медсестры принесут девочке еду, они ведь помогли ей лишь однажды. А ребенку были необходимы рисовые хлопья, протертые фрукты или, на худой конец, коровье молоко.

Раздумья Клары прервал звук поворачивающегося в замке ключа. Она встала, прижимая к себе Беатрис. Кто мог прийти к ней в такое время? Для обеда еще слишком рано, а доктор Роуч должен навестить ее только в конце недели. Неужели отец наконец ответил на письма? Клара затаила дыхание, глядя на открывающуюся дверь.

В комнату вошла медсестра. Она шагнула в сторону, придерживая край двери. Это была та самая женщина, которая подарила пеленки и одежду для малышки. Она всегда улыбалась и ворковала с Беатрис, восхищаясь тем, какая она хорошенькая. Теперь медсестра смотрела в пол, пряча от Клары глаза. За ней в комнату вошли доктор Слейд и женщина в обычной одежде, без медицинского халата. На их лицах была написала решительность. Женщина была одета в длинное шерстяное пальто, на голове у нее была зеленая шляпа, из-под низких полей которой выбивались пряди рыжеватых волос. На руке у дамы висело розовое одеяло. Она окинула взглядом комнату, сморщив при этом губы, — на них тут же появились продольные полоски, как на линейке. Вслед за доктором Слейдом и незнакомкой в палату вошли два санитара. Они закрыли за собой дверь. Клара не понимала, зачем она понадобилась доктору Слейду. Последний раз он приходил к ней несколько недель назад.

— В чем дело? — испуганно спросила она.

— Это мисс Мейсон, — холодно сказал доктор Слейд и вместе с женщиной направился к Кларе. — Она из Общества усыновления.

Мисс Мейсон коротко кивнула Кларе и перевела взгляд на Беатрис. Санитары остались сторожить у двери, наблюдая за происходящим. Медсестра, опустив голову и положив руку на живот, продолжала рассматривать пол. Как это понимать? Клара попятилась, прижимая к груди Беатрис. Сердце бешено стучало в груди.

— Что вам надо? — спросила она.

— Это не место для ребенка, — твердо заявила мисс Мейсон. — Я найду для нее хорошую семью.

От ужаса Клара перестала дышать, казалось, гигантская рука вырвала у нее из груди сердце. Она глотала ртом воздух, как будто ее кто-то душил, а живот скрутило так, что от боли она чуть не согнулась вдвое.

— Нет! — завопила она. — Это мой ребенок! Не забирайте ее!

Она начала отступать назад, пока не наткнулась на стену рядом с окном. Ноги ее не слушались, руки стали ледяными. Клара задыхалась, с трудом сдерживая приступ рвоты.

Доктор Слейд и мисс Мейсон обошли кровать и стали надвигаться на девушку. Врач попытался схватить ее за руку, а женщина повесила одеяло на кровать и потянулась к ребенку.

— Нет! — крикнула Клара.