Что посмеешь, то и пожнёшь

– Прошла зима, настало лето,
Спасибо партии за это!
За то, что дым идёт в трубе,
Спасибо, партия, тебе!
За то, что день сменил зарю,
Я партию благодарю!
За пятницей у нас суббота –
Ведь это партии забота.
А за субботой – выходной.
Спасибо партии родной!
Спасибо партии с народом
За то, что дышим кислородом!
У моей милой грудь бела –
Всё это партия дала.
И хоть я с ней в кровати сплю,
Тебя я, партия, люблю.

Теперь, сидя на обкомовском горшке, Пендюрин с ужасом думал, что же ему делать. У Горбыля были такие свидетельские плюхи, что Пендюрин даже в ужасе зажмурился и побоялся сразу открывать глаза. Ведь только одну плюшку выкинь в верхах Горбуха – гулять Пендюрину по «диким степям Забайкалья, где золото роют в горах». Но если до прогулки по Забайкалью, совмещённой с мытьём брусники на нарах, дело и не докувыркается, то уж по минимуму вылетит он из обкома, как пердёж из старой дохлой кобылы.

– Ну что, Пенделёк, окопался на века на обкомовском горшочке? Наивно считаешь, что в шторм любая гавань хороша, в том числе и наша какальня? Чего молчишь? Долго собираешься держать стойку?[436] Прямо скажу, ситуёвина у тебя шваховая. Хватит, хренов Ильичок, думствовать! Или мозгуешь, какие пульки мне лить? Ускрёбывай, мухомор, отсюдушки по первому звону! Не то мыль верёвку! Я мэн крутой. У меня теперь не сорвётся, как в Гнилуше…Я ясно сказал, как коммунист пока коммунисту? Или ты уже не желаешь им быть?

– Ну к чему такая крутота?.. Ну к чему весь этот кайфолом?.. Понимаешь… Мне глубоко кажется, меня могут не понять. Перевели сюда с повышением… Все друг дружке радовались… И в первый же день просись в уход! Ну не глупо? Сергей Сердитыч, милоха… Ну… ёк-макаёк… Не надо монстрить… Не обижайся… Хоть слегка следи за метлой…[437] Ты когда-то был ладливый… Вспомни… Мы с тобой почасту завершали трудовой день незабываемым офицерским троеборьем…[438] Ка-ак хвастались друг перед дружкой спецхарчами…[439] А потом – любезное перекрёстное опыление юных неваляшек… Е-есть что вспомнить. Человечища ж когда-то был, между дрочим! Умняга!.. Мозган!.. Что с тобой случилось? Да тампон тебе на язык! Ну, японский городовой Нобуёси!.. Давай мы, ёжки-мошки, похерим войнишку между нами. Я большь не буду подпускать тебе вони!

– А клавиатуру пожевать не хочешь?

– Да честное партийное!

– Иша! С понтом под зонтом![440] Да мне с прибором положить на твоё честное партийное! Какой ты, попа с ушками, сейчас шёлковенький да простой, как ситцевые трусы… А я помню тебя другого. Смелюра был… Кто орал? Кто бил себя пяткой в грудь и орал: «Сживу со свету! Загоню дальше Колымы!» Кто орал?.. А как прищемили ему авеню ля залупон дверью, так сразу лапки кверху. Не буду… Не буду… А я буду! Пока не урою тебя, гаду. Пока не впишешься рогами в морг!

– Извини, Сергунчик… Сейчас круче тебя только яйца, выше тебя только звёзды… Мне глубоко кажется… Давай забудем все встречные пинки и отмочим канкан. Отметим столетие канарейки!