Что с тобой не так?

Я почти не соврал. И это помогло. Лицо Веры смягчилось.

–Это очень печально. Мне жаль твоего коллегу. А ты молодец, – сказала она, погладив меня по щеке, – пойдём я тебя покормлю, а потом сделаю горячую ванну.

Я уже не хотел есть, я не хотел эту дурацкую ванну, я хотел только одного, чтобы меня оставили в покое и дали побыть наедине с загадочным романом в блокноте. Но сказать Вере об этом я не мог, она бы ни за что не поняла и сильно обиделась.

–Слушай, – сказал я, когда мы сели за стол, – оставь мне свой ключ от моей квартиры. Я не могу найти один из своих, и мне кажется, что я потерял его. Я поменяю замок и дам тебе новый.

Сейчас я соврал. Это моя территория, нельзя появляться без приглашения. Пока мы ужинали запечённым цыплёнком, я был сплошное напряжение. От ванны я ловко отвертелся, сославшись на давление, но присутствовало серьёзное переживание, что Вера решит остаться на ночь. Но, к счастью, этого не произошло. Ей нужно было рано на работу, а я, изобразив грусть-печаль, быстренько выпроводил её.

***

Наконец оставшись наедине со столь мучавшим моё воображение толстым блокнотом, затянув в лёгкие горьковатый дым, я смог спокойно обдумать свой поступок. Пользуясь уязвимым положением недавно овдовевшей женщины, я утащил из её дома некую рукописную работу, чем бы она по итогу не оказалась. Может, это вообще личный дневник её покойного мужа или сборник понравившихся цитат (я вёл такой в юности), или действительно настоящая рукопись несостоявшегося писателя? А вдруг состоявшегося? Что если Стас всё это время был писателем. Писал под псевдонимом, что даже его жена не знала об этом. Я заставил себя перестать об этом думать, слишком уж это напоминало вспышку больной фантазии. Но если в порядке бреда? Так, стоп. И я принял единственное верное решение в сложившейся ситуации. Я набрал номер Анжелы.

–Алло, – услышал её тихий далёкий голос в трубке, – я слушаю.

–Анжела, это я.

–А, привет. Ты что-нибудь забыл?

–Нет. Но это важно. Помнишь, я взял у тебя блокнот с тетрадью.

–Да.

–Я точно могу его прочитать? Может, там что-то личное твоей семьи.

–Моей семьи больше нет. Если тебе хочется, прочти. Или выбрось. Мне всё равно.

И она повесила трубку.

В целом этого мне было вполне достаточно. Я наконец-то мог погрузиться в загадочную рукопись, боясь лишь одного, что это окажется чем-то неинтересным, например, личным дневником ОКРщика, тщательно расписывающего свой день. Я решил начать с блокнота. Отложив тетрадь в сторону, я открыл его.

«В некоторых первобытных племенах нравы отличались определённой долей жестокости в пределах разумной защиты. В племенах, живших, например, на другой части материка, жестокость как таковая могла отсутствовать совсем, и того, кто проявлял агрессию, могли даже изгнать из племени, что, впрочем, было равносильно смерти. Но существовали, а, может, и существуют, племена с другими менталитетом и обычаями. И вот среди таких дикарей насилие и убийства были совершенно обыденными событиями. Знаете, способность убить была даже возведена в область некого искусства. Ведь не так-то просто убить кого-то там, где все это умеют и всегда к этому готовы. И что же они предпринимали? А вот что. Если один захочет убить другого, он сблизиться с ним, войдёт в его дом и в его доверие. Будет есть с ним одну еду, пить одну воду. Будет делить с ним все тяготы. Будет отдыхать и работать рядом с ним. Это может длиться месяцами, иногда годами. Он назовёт его другом и будет ждать подходящего момента. Вот что он сделает. И скажите на милость, не великолепно ли это? Посвятить свою никчёмную жизнь этой потрясающей игре?»