Что скрывает Эдем

– Во-вторых, он очень сильный. Уверена, Шон сумеет, не моргнув и глазом, положить на лопатки всю личную охрану моего отца. С таким мужчиной, Кара, вы будете чувствовать себя в безопасности. – Я как раз подумала об обратном, но спорить не стала, а девчонка между тем продолжала: – В-третьих, он очень умный. Мне иногда кажется, что нет такой проблемы, с которой бы не справился Шон. Он всегда – поверьте, всегда! – находит решение даже самой сложной задачи, главное, правильно его замотивировать.

Я поймала в зеркале лукавый взгляд кавалера и, закусив губу, покачала головой. Просто эпически абсурдная ситуация.

– В-четвертых, господин Феррен ни много ни мало – лучший писатель Либрума. Ухаживания мужчины, который умеет складывать слова в предложения, должны доставить вам немало удовольствия. И в-пятых, Шон классно целуется, – шаловливо сказала Элиза. – Но это информация из непроверенных источников. Так что вам лучше самой во всем убедиться, – хихикнула она, а затем бойко выдала: – О, а вот и мой дом!

Я расхохоталась и снова села ровно. Пристегнула ремень безопасности, готовясь к снижению. Темно-синий карлет завис в воздухе аккурат над лужайкой роскошного белоснежного особняка Верховного архонта ФФЗ.

– Шон Феррен. Запрашиваю разрешение на посадку, – громко и уверенно произнес наш водитель, включив кнопку радиосвязи на панели управления. – Со мной Элиза Штольцберг и Кара Грант.

– Посадка разрешена, – прилетел нам ответ, и машина наконец опустилась.

Господин Феррен покинул водительское место, галантно приоткрыв дверь дочери приятеля. Она весело со мной попрощалась и выпорхнула из салона. Что-то шаловливо прошептала ему на ухо, а потом, немного отстранившись, усмехнулась, вернула пиджак и унеслась к себе.

Глава 9 «Муша’с» и его последствия

– Ты ей очень понравилась, – тихо сказал Шон, когда мы снова поднялись в небо.

– Это она тебе по секрету сказала?

– Нет, – произнес он с такими интонациями, что мне сразу захотелось узнать продолжение.

Но его не последовало. Поэтому решила развить тему:

– Кажется, ты к ней сильно привязан.

– Я бы так не сказал, – невозмутимо парировал Шон, и я приготовилась выслушать очередное шокирующее откровение. – Привязанность – это опасный дефект, который может существенно усложнить твою жизнь, если позволить ему возникнуть. Но когда тебя начинает преследовать одно ходячее недоразумение, вбившее с малолетства себе в голову, что желает отправиться с тобой под венец и тебе приходится активно его отговаривать от этой дурацкой затеи, параллельно вытаскивая из неприятностей, которые сыплются на него, как из рога изобилия, то волей-неволей начинаешь постепенно свыкаться с наличием в своей жизни некоего раздражающего фактора, от которого невозможно избавиться.

– Звучит ужасно цинично, – усмехнулась я, вспомнив кое-что из слов Элизы и сложив два плюс два. Наверное, что-то такое отразилось на моем лице, потому что мой кавалер сказал:

– Надеюсь, общение с Лизой Штольцберг не заставило тебя увидеть во мне то, чего и в помине нет?

– Что вы, господин Феррен. Яркий образ главной крысы Пантеона вряд ли под силу разрушить словам зеленой девчонки, вбившей себе в голову, что она жаждет отправиться с вами под венец, – не удержалась я от иронии.

– Браво, – ухмыльнулся Шон. – Туше.

Дальше летели молча, и я все думала о том, что кое в чем мой кавалер был прав. Дочь Верховного архонта оказалась обычной девчонкой, которая мечтает не о материальных благах, а о простой, искренней любви. Госпожа Мариам, несмотря на ореол смерти, которым она себя окружила, раскрылась как особа ироничная, а за роскошным фасадом Ирены Масс скрывалось мстительное эгоистичное нутро. Что до Шона Феррена, то мне удалось разглядеть в нем человечность, лишь став случайной свидетельницей его общения с Лизой.

Размышляя таким образом, я и не заметила, как карлет высадил нас около шикарного ночного клуба «Муша’с», где собиралась элита Либрума, преимущественно мужского пола, чтобы скоротать время за приятной беседой и насладиться хорошей музыкой. Стоило нам оказаться внутри, как я поняла: у этого заведения есть душа.

Барная стойка у входа с широким ассортиментом напитков; стены из декоративного красного кирпича, увешанные грампластинками и портретами звезд с их автографами; столики из темного дерева, выставленные в пять или шесть рядов вокруг небольшой сцены, на которой располагался оркестр – все это создавало особую богемную атмосферу с нотками домашнего уюта и тепла.

Шон здесь был завсегдатаем. Об этом свидетельствовало не только наличие членского билета-татуировки, но и неформальное обращение к нему персонала. Приветливый администратор перебросился с моим кавалером парой фраз, а затем проводил нас в окутанную полумраком нишу, откуда открывался отличный вид на сцену. В ее центре сидел гитарист и наигрывал темпераментный испанский мотив. Шон небрежно вскинул руку, посылая музыканту приветствие, и тот в ответ улыбнулся, кивнул, не отрываясь от струн.