Что соврал покойник

Я уселась на диван, закрыла глаза и стала вспоминать. Картинки послушно всплывали в памяти, как будто фильм шел в замедленной съемке. Вот я в офисе Окчурина. Секретарша, не отрываясь от работы, сообщает об отсутствии босса и неспешно клеит на конверт адресный лист. Такие пакеты обычно разносят курьеры. Интересно, куда направится этот пакет? Я напрягла память. Сначала картинка была слегка размытой, но, мысленно сфокусировав внимание на наклейке, я все-таки смогла навести резкость и вспомнила название улицы – Геологическая. Правда, номер дома вспомнить не смогла, как ни старалась. Возможно, его закрывали пальцы секретарши. Пойдем дальше.

Передо мной поплыли кадры из воспоминаний о профилактории. Вот я вхожу в массажный кабинет, вот Окчурин слышит о трупе. Что выражало его лицо в тот момент? Легкую досаду, пожалуй, но точно не испуг и не удивление. Что могло его раздосадовать? То, что не удалось скрыть смерть Ювелира? Возможно. Но возможно и другое: если к нему явилась я, то может явиться и полиция, а это сулит уже настоящие неприятности. В ответ на мое заявление он сразу предложил деньги. Интересно, если бы я согласилась их принять, что было бы дальше? Сомнительно, что он отдал бы их мне и забыл о моем существовании. Скорее всего, разговор он завел лишь для того, чтобы прощупать почву, узнать, как далеко я готова зайти и как далеко может зайти он сам. Еще я заметила, что слово «папка» он произнес несколько раз, хотя в этом, на мой взгляд, не было никакой необходимости. Теперь, в свете новых фактов, я была склонна предположить, что делал он это намеренно, хотел убедиться, что мы говорим об одном и том же. Если бы я говорила не о папке, а о чем-то другом, например документах или бумагах, это означало бы, что речь не о компромате, собранном Веденкиным. Окчурин – порядочный плут, он мог вести «войну компроматов» и с другими конкурентами. Вряд ли в таком случае они стали бы называть объект раздора просто папкой или особой папкой. Подобный оборот был уместен, когда речь шла о документах с долгим сроком хранения, по крайней мере так мне казалось.

В памяти всплыла другая картинка – вкрадчивое выражение на лице Окчурина, когда он начал мне угрожать. Случайная встреча в парке с маньяком-потрошителем – простой парень, как описал его Окчурин, разве что нос длинноват. Вот оно – нос! Я даже подпрыгнула на диване от радости. Оговорка по Фрейду, как сказал бы психоаналитик. В тот момент Окчурин думал о человеке, способном остановить меня, и невольно вспомнил того, кто изначально помогал ему в этом деле, – жилистого мужика с длинным носом, которого видел Артур у дома Веденкиных, а потом видел дядя Боря в приемной Фарыгина. Его причастность к фирме Окчурина подтвердила наблюдательная Любовь Ильинична. Какие тут еще потребны доказательства?

Теперь осталось выяснить, где Окчурин хранит украденную папку. И тут меня осенило: это та самая папка, которую упаковывала секретарша, и именно поэтому Окчурин так разволновался, когда узнал, что я ее ищу и только что была в его офисе. Что, если я была так близка к решению проблемы и упустила прекрасную возможность? Я вскочила и зашагала из комнаты в кухню и обратно. Мысли мои снова и снова возвращались к папке, которую заботливые руки секретарши заворачивали в бумагу. Как она выглядела – новенькая, будто только что из магазина канцтоваров, или потрепанная и затертая от частого использования? Была ли папка Веденкина потрепанной? Я не знала, я даже цвета ее не знала!

Добежав в очередной раз до дивана, я остановилась, схватила телефон и набрала номер Веденкина. Он ответил только после шестого гудка, голос был сонный:

– Татьяна, что-то случилось?

– Какого цвета была папка, в которой вы хранили компромат? – вместо приветствия спросила я.

– Красная, с черной окантовкой по краю. А в чем дело?

– Она была потертой или новой?

– Практически новая, я ведь не просматривал материалы ежедневно. Время от времени заглядывал в сейф, чтобы убедиться, что папка на месте, открывал, перелистывал страницы и снова закрывал. Вряд ли от такого использования она могла затрепаться, – ответил Веденкин, начиная волноваться. – Вы нашли мою папку?

– Размер стандартный? – продолжала я.

– Несколько больше. Формат самой папки стандартный, а толщина как у архивной с кольцами, – не задавая больше вопросов, описывал папку Веденкин.

– Спасибо, – поблагодарила я и дала отбой.

Спустя секунду телефон зазвонил. Веденкин не был удовлетворен моими ответами, вернее, полным их отсутствием, и решил этот недочет восполнить. Я же не была готова отвечать, поэтому просто сбросила звонок. И следующий за ним, и четыре последующих тоже. В конце концов Веденкин отступился, а я получила возможность обдумать план действий. Теперь я была уверена, что папка, которую упаковывала секретарша Окчурина, была именно той, что я искала. Это было крайне досадно – приблизиться вплотную к победе и упустить ее. Наверное, так чувствует себя олимпийский призер, когда приходит к финишу на сотую долю секунды позже соперника.