Что создано под луной?

Когда человек скрылся в недрах кокпита, и сделал это довольно уверенно, капитан тихо спросил Риоля:

– Как ты думаешь – он не из бомжей?

– Не думаю, – ответил Риоль, – Во всяком случае, золотые ключи от больших дверей у него, кажется, есть…

– По местам стоять! – громко, усилив голос слегка помятым рупором, скомандовал капитан, – С якоря сниматься! Трапы на борт!

Швартовые отдать!

Взвизгивая и отзываясь клацающими, отрывистыми, как точки в тексте, металлическими звуками, звено к звену, цепь пошла на борт, обнажив на конце двузубый, лапотный якорь, замерший, в конце концов, в клюзе правого борта.

У кормы поднялся бурун, сразу столкнувший судно с места так стремительно, что из двух, брошенных швартовых, лишь один долетел до пирса, а второй, упав в воду, закружился в кормовом водовороте, ожидая пока портовые шкипера вернут его на причальную тумбу. Туда, где этот швартовый станет ожидать того, кто захочет воссоединиться с землей, вернувшись из плавания.

Сейнер подал два гудка.

Первый ворчливый.

А второй – уже бодрый, веселый.

И берег оказался в будущем…

Корабли как люди – не возвращаются к родному дому, только если гибнут или не могут найти свой путь в тумане…

…Риоля поразило то, как быстро, совсем недавно одинокий и какой-то неживой кораблик превратился в слаженный, готовый к действию механизм, на котором и люди, и машины – все работали, и каждый знал свое место так, словно иначе и быть не могло.

– Хорошо тебе удается организовать труд, – сказал Риоль капитану.

– У нас слишком мало людей, чтобы организовывать труд плохо.

– И все-таки – у тебя на судне все хорошо делают одно дело. – Если все думают, что работают – значит, все уже заняты одним делом…

Когда кораблик оказался от берега на расстояние горизонта, а сам берег и пирс на нем превратились в едва различимую черту, Риолю почудилось, что на пирсе мелькнули три женских фигурки.

И хотя, даже своим острым зрением он не мог рассмотреть лиц, Риолю показалось, что девушки ему знакомы.

Тогда он взял и помахал им, и в ответ над пирсом мелькнули три девичьих платка.

Как только суденышко покинуло акваторию порта, на борту воцарился тот временный покой, который перемежает работу по отправке и работу по лову.

Многие матросы появились на палубе.

Осматривали ее родную, но в чем-то изменившуюся со времени последнего плаванья – там облупилась краска, показав новый рисунок трещин, там погнулась стойка – кто его знает – от чего это произошло? Может кран задел грузом, а может сам метал, старея, скрючивается как подагрический ветеран, помнящий еще «белое» правительство.

Да, что – «белое» – нормальное правительство еще помнящий.

– Знаешь, какая рыбы тогда была?

– Какая?

– Одна фотография не меньше полкило весила…

Вышел на палубу Андрюша, подошел к начищенной рынде, потрогал ее пальцем, потом послюнявил палец и потрогал рынду опять.