Что такое Аргентина, или Логика абсурда

В итоге с жильем все сложилось так же, как и с работой: само и совершенно случайно. Квартира с зеленым садиком под окнами, где росли цветы, тянулась виноградная лоза и радовала глаз раскидистая сейба, аргентинское национальное дерево, оказалась доступной благодаря американским дешевым деньгам в кредит. Место было замечательное, и единственное, что требовалось, – небольшой ремонт. Все этапы приобретения этого милого гнездышка были настолько безболезненными и быстрыми, что, сидя в такси и сжимая в руке заветный ключ от моего нового дома, я не верила в такое легкое счастье и ожидала, что вот сейчас в нас врежется автобус или старенький «рено» сломается прямо посреди самой широкой улицы мира – Авениды Нуэве-де-Хулио, получившей название проспекта Девятого июля в честь даты провозглашения независимости Аргентины.

Я наивно предполагала, что ремонт действительно потребуется косметический, так как квартира выглядела неплохо и даже ухоженно. «Поменяю сантехнику и покрашу стены, – мечтала я, – и у всех дух перехватит от зависти…» Гостей я собиралась приглашать часто: сложенная из старых кирпичей печь-париша[13] в саду очень к этому располагала.

Сама я все же красить стены не собиралась, поэтому обзвонила всех знакомых: удивительно, как быстро они появились и уложились в длинный список в моем телефоне – такой складывается обычно за долгие годы в других местах, где мне приводилось жить. После нескольких месяцев в Буэнос-Айресе только количество рекомендуемых архитекторов и дизайнеров интерьера в моем списке контактов, пожалуй, превышало количество друзей у многих моих американских знакомых.

Процесс выбора подходящей кандидатуры может занять не меньше двух недель, подумала я и, не откладывая дела на маньана (то бишь пока еще не превратившись в настоящую аргентинку), стала обзванивать специалистов. Оказалось, что все были заняты, работа кипела, приезжающие в страну иностранцы покупали милые старинные квартиры с лепниной на высоких потолках, не веря своему счастью, что такое можно приобрести за совсем небольшие деньги, обставить купленной на блошиных рынках и в магазинах антикварной мебелью времен Наполеона и зажить в этой мечте в свое удовольствие после своих безликих американских и австралийских квартир. Но не отставали и европейцы, устраивая подчас аукцион, покупая из-под носа у нерасторопного соперника по торгу элегантную квартиру в престижной Реколете, с мраморной лестницей в парадном и старинным лифтом с медной ручкой на двери из узорного чугунного литья.

Хозяева старинных квартир в центре города легко расставалась с роскошью, с инкрустированным паркетом в гостиной и чугунными ваннами на львиных лапах, – они предпочитали практичное жилье современной планировки в однотипных высотных домах, белые стены и ламинат на полу. Так было больше похоже на жизнь в развитых странах, подсмотренную на экранах кинотеатров и телевизоров, и без сожаления (но не безвозмездно) они оставляли новым владельцам и бронзовые люстры, а иногда и прочие фамильные ценности. Отказываясь от «старья», люди обретали ту свободу от прошлого, о которой мечтали и которая прочерчивалась стрелами подъемных кранов в синем небе Буэнос-Айреса, втыкая в него чуждые духу города небоскребы и меняя его лик, как театральный грим меняет лицо немолодой актрисы.

Но, как бы то ни было, вся эта разваливающаяся роскошь, скупаемая восторженными иностранцами, приносила отличные заработки тем, кто занимался ремонтом.

Итак, мне нужен был архитектор. Сначала я сомневалась – зачем? Но меня уверили, что косметическим ремонтом я вряд ли отделаюсь. Знатоки процесса уверяли, что в первую очередь надо менять водопроводные трубы, иначе вконец изъеденный отложениями свинец прорвется и сведет на нет весь мой ремонт. Это было логично; и меня убедили как местные знакомые, так и вид допотопных свинцовых труб под раковиной, который внушал опасение, что все остальное, скрытое в толстых кирпичных стенах, скорее всего, пребывает в еще более плачевном состоянии. Это обстоятельство существенно повышало бюджет, выделенный мною на ремонт, и критерии к выбору тех, кто будет им заниматься. «Без архитектора нельзя», – авторитетно объясняли мне новые аргентинские друзья. «Но ведь я же не строить собираюсь, – пыталась возражать я, – а всего лишь ремонтировать квартиру». Однако портеньос, знающие толк в ремонте, как и во всем остальном, даже не хотели слушать про мою самодеятельность; они тут же начинали рассказывать жуткие истории о том, что бывает, когда нет одного человека (архитектора), который отвечает за все ошибки и просчеты остальных. Их подробные рассказы об ошибках и просчетах меня окончательно убедили, и я начала придирчиво выбирать того, кто должен был меня уберечь от них и с кого можно будет спросить, если все-таки просчитаются, а в то, что это произойдет, я верила больше, чем в детстве верила в Деда Мороза.