Что такое фантастика?

Осовременить машину времени фантасты попытались прежде всего в этом смысле. Каждый из них старается определить не на что она способна, а на что неспособна. Станислав Лем в «Воспоминаниях Ийона Тихого» вообще решил опровергнуть возможность путешествия человека по времени. Конструктор подобной машины, отправившись в путешествие, только «спрессовывает» до нескольких минут весь оставшийся срок своей жизни и умирает где-то по дороге. Если бы Лем пожелал быть до конца последовательным, конструктор при таком, биологическом, подходе к проблеме должен был бы умереть мгновенно от интенсивности биологических изменений, начавшихся в его организме. Так же обстоит дело в двух уже упомянутых рассказах. У Азимова в «Уродливом мальчугане» ребенка-неандертальца, перенесенного из прошлого, нельзя вывести за пределы кусочка пространства, доставленного с ним вместе. Он вынужден оставаться в пределах «стасиса», образованного силовыми полями. У Вильяма Тенна выясняется даже, что «неорганизованные» поездки по времени вообще невозможны и каждое путешествие должно представлять собой что-то вроде обмена туристскими группами точно установленного состава. Вот как единственный образованный человек из группы, заброшенной в XXV век, объясняет своим товарищам, почему они могут вернуться назад только все вместе:

«Материя или эквивалентная ей энергия не может быть ни создана, ни уничтожена. Если вы хотите перебросить пять человек из космоса 2458 года, вы должны одновременно перебросить в противоположном направлении пять человек, обладающих совершенно такой же массой и структурой. Иначе обнаружится нехватка в массе одного пространственно-временного континуума и соответствующий избыток в массе другого. Это подобно химическому уравнению».

Все это создает немалые трудности. Прежде чем удастся произвести обмен туристскими группами, приходится долго подыскивать людей абсолютно идентичных в отношении массы и структуры, а когда один из участников поездки решает остаться в XXV веке, вся группа оказывается в безвыходном положении.

Хайнлайн в романе «Дверь в лето» тоже не может пренебречь этим законом. Однако он ставит более простые условия. У него машина времени, чтобы перебросить человека в будущее, должна одновременно перебросить эквивалентную массу в прошлое, — но речь идет на этот раз о любой массе. Вместо человека можно перебросить кучу песка.

В обращении с некоторыми из машин времени требуется особая осторожность. Герой Пьера Буля, раз нажав кнопку своей портативной машины времени, установленной так, что она возвращает человека на двенадцать часов назад, вынужден отныне всегда нажимать эту кнопку по исходе двенадцати часов и до конца дней своих снова и снова возвращаться к началу этого срока — ведь они, эти двенадцать часов, должны повториться без каких-либо изменений!

Перемещение по времени вообще связано с недоразумениями и парадоксами, даже если совершается оно при помощи признанной ракеты, а не гипотетической машины времени. Так случается у Брайна Олдиса в рассказе «Человек в своем времени». Как известно, время связано с полем тяготения, которое различается у разных планет. Используя это положение, Олдис пишет рассказ о человеке, побывавшем на Марсе и продолжающем жить на Земле по марсианскому времени — на 33 077 минут раньше, чем все окружающие. Олдис объясняет это тем, что «местное время» планет — это не чисто физическая, а до известной степени и психо-биологическая функция, и предлагает нам задуматься о том, что будет, когда Земля сделается центром межпланетных сообщений и на ней будет жить множество людей каждый со своим, вывезенным из далеких путешествий временем.

Один из подобного рода парадоксов особенно привлекает за последнее время внимание научных фантастов.

Юрий Олеша рассказывает, что когда-то он читал фантастический рассказ какого-то русского автора и считает, что это «один из лучших мировых сюжетов именно в отношении выдумки».

«Вот этот сюжет. Инженер... конструирует машину времени... Однажды, когда, занятый вычислениями, он находился в кабинете, его два сына проникли в мастерскую, где снаряд его стоял уже в законченном виде... Услышав голоса, он бросается в мастерскую — но, увы, поздно: в мастерской пусто, нет ни машины, ни сыновей, улетевших с ней! Куда они улетели? В будущее? В прошлое? Инженер в отчаянии. И вот начинается сооружение некоего магнита, который обладает силой, так сказать, вытягивания машины из пространств времени, где бы она ни находилась — в прошлом или в будущем.

Слушайте, что придумал этот писатель... многие годы инженер конструирует свой магнит. Вот он закончен, инженер поворачивает рычаг... И в страхе отступает!! Перед ним с грохотом рушится наземь римлянин: в бороде, в латах... Молчание, оба вглядываются друг в друга.

— Отец, — шепчет римлянин.

Имя сына срывается с уст инженера...

— Это ты?

— Да, это я!

— А где же брат?

Следует пауза, во время которой, видя смятение сына, инженер начинает догадываться о случившемся. И сын произносит:

— Отец, я был Ромулом.