Что такое искусство?

На расстоянии цвета сливаются, образуя новые, но образуя их в нашем видении. Вместо зеленого, что увиделся издалека, вблизи окажутся два камешка — желтый и синий. К оптическому смешению как смешению тончайшему пришла и станковая живопись. Многие художники перестали соединять краски на палитре, предпочитая класть их рядом мазочками или красочными точками в задуманных цветовых сочетаниях, предлагая зрителям смотреть холсты только издалека. Правда, станковисты обратились к оптическому смешению цвета почти через полторы тысячи лет, повторяя в чем-то (хотя и в других техниках) открытия прославленных византийских мозаик, столь полюбившихся и древнерусским художникам.

Мозаика любит «косые лучи», в которых она мерцает, в которых оживляется шероховатая — хочется сказать — «гремучая» ее поверхность. Мозаика любит перемену освещения. Солнцу каждый камень отдает свой естественный цвет, а при свечах они сливаются, тяжелеют. Сомкнутся, поплотнеют в общей темной массе, выпустив зато в полную меру свечение золотой смальты*. Мозаика любит свет, и поэтому ей нравится жить на просторе. * 258

Однако на внешних стенах каменная живопись проще по своему строю, ибо удалена от зрителя на очень большие расстояния. В сравнении с ними интерьерные композиции уподобляются изысканным станковым картинам, красочное разнообразие которых действительно изыскивалось художником, он действительно долго, упорно искал его. Экстерьерные же — монументальны. Причем в некоторых живописное изображение усиливается пластикой рельефа. Воистину дружба искусств, если архитектура несет на себе «скульптуроживопись», благодаря которой монументалист создает сверхпластичную мозаику. Но, может быть, именно поэтому столь властную по отношению к зданию.

Ради массового зрителя, ради того, чтобы завладеть его глазами, умом, сердцем, монументальная живопись порой нарушает свои вековые «уговоры» с архитектурой и строит композиции, не считаясь с особенностями архитектурных плоскостей. «Заказчик» и «исполнитель» словно поменялись местами! Не архитектура использует живопись, а живопись — архитектуру! Она захватила ее потому, что нуждается в просторной плоскости для выражения сверхважной идеи. Архитектура согласна, здание ректората (руководящий центр университета) предоставляет живописи огромный фасад — свой «лоб», для того чтобы на огромном возникло огромное. Огромные герои — выразители Идеи.

Архитектура подняла их над окружающим пространством университетского городка*, чтобы дать возможность именно изображениям выкликнуть погромче заветный смысл; чтоб далеко был он «слышен-виден». Это и делает один из стремительно идущих гигантов, переданных в крутом ракурсе (сверху вниз). Он «крикнул» в окружающий простор ... «крикнул жестом руки», указывающей за пределы его собственной плоскости, по которой движется с другими; он указал на главный корпус университета, как бы соединяя его смысл и изображенную народную лавину, в которой находится сам: «университет — народу, народ — в университеты». Таким образом, «мозаика-архитектура» выразила наиглавнейшую мысль-идею, и она парит над всем архитектурным комплексом. * 265

Современная архитектура и у нас* и в других странах постоянно обращается к монументальной живописи. Порой она уступает ей первенство, но все-таки чаще оставляет его за собой, предлагая фрескам, витражам, мозаикам считаться с особенностями собственного — архитектурного строения. * 266—267

«Прорастая же» человеческими образами, историей, становясь полем битвы, трибуной Народной Правды, носителем народных идей — Архитектура и Живопись приобщаются к заботам монументальной скульптуры, а потому — как мы видим — выступают в совершенно новом для себя качестве, превращаясь в живописно-общественный Памятник, в Монумент Общества.

Городская архитектура, богатая настенной живописью, действительно, составляет грандиозную картинную галерею, в которой, однако, «картины» никогда нельзя поменять местами или увезти на выставку. Да ведь и «картиной» не назовешь сложные изогнутые архитектурные плоскости, которые расписывает художник, вступивший в рабочий союз с архитектурой.

Такие «картины» то распускаются в высоте причудливыми парусами (справа — «Грановитая палата» в Кремле, расписанная в XIX веке художниками Палеха); то сливаются воедино со стройным арочным рядом протяженного в глубину пространства (слева — «Лоджии Рафаэля», расписанные под руководством самого маэстро. Ватикан. Рим. Италия. XVI в.).