Что такое руна? И другие эссе

Здесь поэт пытается выразить момент, на который другие вряд ли обратили бы внимание; созвездие элементов — пруд, лягушка, всплеск воды — иные люди принимают как должное. Поэт, однако, поражён фактом существования этих вещей, и он пытается выразить Бытие этих вещей, и Бытие этого неповторимого момента словами.

Другие формы искусства имеют схожие корни. Художник проходит мимо дерева, которое видят тысячи людей каждый день, но что-то останавливает его, когда его взгляд скользит по нему, и он сподвигнут — побуждён — нарисовать его. Художник захвачен опытом переживания Бытия дерева — он переживает восхищение от факта, что дерево вообще существует. После чего он пытается поймать это Бытие в картине — и воспроизвести это ощущение восхищения в зрителях, которые будут лицезреть картину.

Поэзия запечатлевает Бытие сущего. Это наиболее базовый элемент, что делает нас людьми. Мы существа, поражённые Бытием и желающие выразить это. Поэзия — в том числе миф — это первичная форма данного выражения. Все остальные, чисто человеческие характеристики, основаны на этом и вытекают из этого. Включая философию и науку, которые возникли как противостояние поэтам и поэтическому вдохновению, хотя тайно и зависят от обоих (смотри мои рассуждения о поэтическом вдохновении в науке «Дары Одина и его Братьев»).

Даже Аристотель, который точно не обладал душой поэта, признавал, что «философия начинается с удивления» (то есть, изумления перед фактом Бытия).

Поэзия выражена языком, но Хайдеггер говорит нам, что язык это «не только и не в первую очередь слышимое и письменное выражение, направленное на коммуникацию». Изначально, язык это то, что открывает Бытие сущего и даёт ему выражение. «Где не бытийствует язык — в бытии камня, растения и животного, — там нет и открытости сущего, а потому нет и открытости не-сущего, пустоты» (PLT, 73). Здесь Хайдеггер переворачивает традиционное понимание языка с ног на голову. Язык не является в первую очередь формой устной или письменной коммуникации, но лишь во вторую. Для существования коммуникации необходимо существования информации для сообщения. И что, на самом базовом уровне, мы сообщаем с помощью языка? Мы сообщаем, что вещи существуют. Запечатление Бытия существ предшествует любой коммуникации и первая функция языка это, в определённом смысле, «поймать» переживание Бытия.

Мы существа, которые запечатлевают и сообщают Бытие в языке, и мы живём в мире построенном и наполненным информацией с помощью языка. На глубинном уровне это означает, что мир структурирован нашим пониманием Бытия сущего; нашими концепциями о том, чем являются вещи. Хайдеггер говорит, что «когда мы подходим к колодцу, когда идем по лесу, мы всегда уже тем самым проходим через слово «колодец», через слово «лес», даже если и не произносим эти слова и не думаем, что могли бы их произнести»[36] (PLT, 132).

Хайдеггер подразумевает, что наше столкновение с существами структурировано и обусловлено нашими концептами этих существ — концептами, которые мы выражаем в языке. Колодец для меня не является уникальным индивидом — даже если я сталкиваюсь с ним в первый раз. Это колодец, объект, который представляется мне как соответствующий концепту в моей голове о предметах подобного рода. В соответствии с этим концептом я заранее ожидаю от колодца определённых характеристик, а других не ожидаю. В зависимости от богатства или скудности моего концепта, этот объект откроет мне своё Бытие в большей или меньшей степени.

В концептах, в языке, мы создаём новый мир, который выражает Бытие мира вокруг нас, также как и мир внутри нас. Мы будто желаем поймать и сохранить всё, что позволяют наши концептуальные возможности — вырвать это у ускользающего момента, уберечь от изменений и распада, и сохранить в янтаре наших слов. Хайдеггер цитирует Райнера Марию Рильке: «Мы пчёлы невидимого. Мы неистово расхищаем видимый мёд для того, чтобы собрать его в огромных золотых сотах Невидимого»[37] (PLT, 130).

И, таким образом, мы создаём альтернативную концептуальную или языковую Вселенную идей, обобщений, классификаций, мифов, историй, теорий, идеалов и стандартов (моральных и других) — альтернативный мир, как «царство идей» Платона. Когда мы идём к колодцу или через рощу, когда мы вообще что-то делаем, мы всегда одновременно следуем и через альтернативный концептуальный мир.