Что такое руна? И другие эссе

До этого момента язычники обращались к философии фрагментарно и безраздумно, тут и там цитируя мыслителей, которым дух традиции был в лучшем случае просто чужд, либо чья философия была насквозь современна и антитрадиционна. Критическое понимание философии и её истории отсутствовало до момента появления философии традиционализма Ю. Эволы, М. Элиаде, Ф. Шуона и др. К ним же и апеллирует де Бенуа как первым, кто понял сущность современности с философских позиций и сформировал им контр-тезис[4].

Именно к этому философскому направлению, пока ещё пребывающему в меньшинстве (в силу объективных интеллектуальных критериев), принадлежит мысль Коллина Клири, в чьих трудах гораздо чаще можно встретить ссылки на Гераклита, Платона, Эволу, Гегеля, Ницше и Хайдеггера, чем пересказы скандинавских саг. Философский подход к германо-скандинавскому языческому традиционализму ставит собой онтологические и метафизические вопросы отношения человека с Богами, его открытости их и собственному бытию, что совершенно ускользает от внимания как оккультистов, так и реконструкторов.

И, тем не менее, этот подход не отрывается от самой традиции и доступного нам наследия. Так, в предложенной читателю книге Коллин Клири с одной стороны ещё сильнее углубляется в богатейшую философию Марита Хайдеггера — философа, в чьих мыслях всё чаще призывают искать решение и спасение ведущие традиционалисты и консервативные интеллектуалы Европы — одновременно совершая её адаптацию и через-неё — ннтерпретацию германо-скандинавского мифа; значений рун; поэзии и творчества; происхождения древних каменных памятников; творения первых людей Одином-Вилле-Вё и положения человеческого мира в системе девяти миров германо-скандинавского Космоса. В свете онто-лингвистического подхода, уже знакомые и, казалось бы, насквозь просвеченные феномены раскрывают свои неожиданные и даже проблематичные грани. Это подводит Клири — а вместе с ним и других мыслителей, а также и всех нас как германо-скандинавских язычников и традиционалистов[5] — к очень непростому вопросу о сущности человеческой свободы, судьбы и пути всего Асатру в целом. Так как прежние ответы обнаруживают свою ограниченность или нерелевантность.

* * *

В данной работе Клири не смог обойти тему политики, дав своё видение проблемы межрасовых и межэтнических отношений в США и Западном мире в целом. Здесь мы бы хотели сделать несколько кратких замечаний к этой главе, которые русскоязычному читателю могут быть не всегда очевидны.

Коллин Клири называет Мартина Хайдеггера одним из тех философов, которые повлияли на него наиболее сильно, но по иронии он, как и Хайдеггер, в политологии оказался не столь же силен, как в фундаментальных вопросах философии.

В западной языческой культуре, не только касательно Асатру, существует два крупных направления, связанных с ответом на вопрос «кого можно считать адептом традиции?», иначе говоря — с вопросом об этнорелигиозной идентичности.

Сторонники универсализма (universalists) утверждают, что для того, чтобы стать асатруа достаточно просто это декларировать. Расовые и этнические корни человека не играют роли, любой независимо от каких-либо критериев (включая гендерные и сексуальные) может и должен быть принят как асатруа и иметь право поклоняться Богам и интерпретировать их на свой вкус. Позиция универсалистов отражает послевоенные леволиберальные и космополитические настроения западного общества; эта позиция довольно громкая и очень близка западному политическому мейнстриму.

Вторая позиция известная как folkish, что в русском языке переводится как «народничество» или позиция этноцентризма. Согласно «фолкише», адептом Асатру может быть только человек, принадлежащий к германо-скандинавским (включая англосаксов) народам. Иногда этот критерий расширяется до «представителя белых» или просто «европейца». Риторика «народников» отражает давно известную этнографам и антропологам теснейшую связь «этнос+традиция», т. е. традиция является порождением-и-выражением духа и культуры народа, как и наоборот — сам народ есть порождение своих Богов. Здесь проявляет себя определение через другого и невозможно выявить первенство.

Позицию folkish, которую декларирует Клири, разделяем и мы в том числе. Но будучи термином-«зонтиком» в переводе на русский язык и реалии, появляется путаница. На наш взгляд, автор для выражения своей позиции использует крайне неудачный термин «белый национализм».

Во-первых, Клири американец и рассуждает о близких и понятных ему американских реалиях на американском же политическом языке, правая среда и культура которого отличается от европейской и тем более русской.