Что-то гадкое в сарае

— Джок верен, как сталь, — тщательно подбирая выражения, сказал я. — Он влюблен в Ширли Темпл с четырнадцати лет, измениться ему нелегко. Отнюдь не мотылек. Во-вторых, он мне обязан, быть может — и не раз, а жулики, подобные Джоку, поклоняются таким святыням гораздо истовее честных людей. В-третьих — и я знаю, что это звучит нелепо, — я единственный человек, которого Джок боится.

Сэм и Джордж беспокойно поерзали в креслах — они не знали, как расценивать подобную белиберду. Соня же произнесла:

— О, мне кажется, это совершенно прекрасно. В смысле — иметь такие взаимоотношения, в смысле, основанные на чудесном взаимном э-э…

Я снова взглянул на нее любезно. Быть может — чуточку любезнее, чем в последний раз. Нельзя сказать, что нам, антифеминистам, изволите ли видеть, женщины не нравятся вообще: мы ценим, лелеем и жалеем их. Мы сострадательны. Батюшки, подумать только: бедняжки, им приходится ковылять по жизни с этими нелепыми торчащими жировыми отростками; вся польза от их жизни портится тройной чумой — запором, месячными и родами; а хуже всего — для борьбы с вышеперечисленными увечьями у них имеется лишь нечто вроде смутного мозжечка, хорошенькая головка, случайным образом, как чашка для игры в блошки, заполненная яркоокрашенными клочками мусора… да при одной мысли об этом сердце сжимается от жалости. Знаете, ваша собачка порой глядит на вас в тоске, и ее почти человеческие глаза жаждут понимания, томятся по общению? И вы помните, как часто вам казалось, будто она вот-вот прорвется сквозь барьер и будет с вами? Мне кажется, мы именно поэтому так добры к женщинам, господи их благослови. (Более того, едва ли их можно застать за охотой на котов или гаженьем на дорожках.)

— Да, — ответил я ей.

Когда мы уже стояли в дверях, Соня кинулась к нам, по-прежнему изображая королеву в клобуке.

— Чарли, — вскричала она, — а кто-то станет присматривать за вашей славной канареечкой, пока вас не будет?

— Вероятно, — расплывчато ответил я.

— Как выражалась моя старая нянюшка, — пробурчал Джордж, — людям не следует заводить домашних животных, если не готовы за ними приглядывать как полагается.

— Ровно то же самое я всегда говорю о женах, — жизнерадостно подхватил я. М-да, возможно, реплика не была выдержана в лучшем вкусе. Но я никогда и не подписывался на хороший вкус — уж лучше я вступлю в Лигу воздержания[68].

Иоанна отправилась в постель, не пожелав мне спокойной ночи. Джок отсутствовал — возможно, бил людей, он от этого никогда не устает. Я на сей счет не волновался, он нынче осторожен: те, с кем он ссорится, обычно уходят с места происшествия сами — унося свои зубы в шляпе. Я совершил несколько телефонных звонков агентам бюро путешествий и старым оксфордским преподавателям, после чего в дурном настроении удалился баиньки, прихватив с собой том Беатрикс Поттер, дабы утешить опечаленное сердце: то была «Сказка про миссис Тигги-Мигл»[69], она приносит радость неизменно.

7

Бог, смертоносной заразой

Ты отравляешь весь свет;

Бог, ты — безгласный, безглазый,

В землю зарытый скелет,

Жертва гниенья и тленья;

Нет для тебя песнопенья,

Гимнов торжественных нет!

«Уолту Уитмену в Америку»

[70]

На следующий день полуденным рейсом я вылетел в Хитроу. Я не принадлежу к «реактивной публике», склад мой предполагает бипланы, как выражается Иоанна, но перемещаться по воздусям я вовсе не прочь, только не предлагайте мне эти кошмарные летательные аппараты, в которых сидишь на открытом воздухе позади шофера, которому приходится стучать по шлему, если хочешь, чтоб он ехал помедленней. Теперь же мне досталось крупное, искушенное на вид воздушное судно, и на боку его было сказано, что двигатель предоставлен конюшнями «Роллс-Ройса», — весьма утешительно. Места рядом со мной заняли два почтенных джерсийца, с коими я свел шапочное знакомство, и когда мы оторвались от земли, я — со мне свойственной необыкновенной щедростью — заказал три крупных джина-с-тоником. Стюардесса осведомилась, не в одном ли стакане мне их подать; полагаю, так она изображала бойкость.

Если в наши дни направляетесь на Запад, вовсе не обязательно ехать прямо в Лондон: автобус авиалинии доставит вас из Хитроу в Рединг вполне безболезненно, а поезда оттуда в Оксфорд, где надувает щеки Драйден, мой старый преподаватель, изобильны.

Батюшки, вам доводилось видеть Оксфордский вокзал после того, как его привели в порядок? Он вполне поразительно подтянут, современен и не более чем вдвое неудобнее прежнего.

Пока я стоял у вокзала, дожидаясь Драйдена, со мною произошло нечто премерзкое: шаркая, с гримасами и ужимками ко мне приблизилось прокаженное существо, облаченное в грязное тряпье, спутанную бороду и позвякивающие варварские ожерелья; манеры его одновременно излучали угрозу и вызывали жалость.