Что-то не так в тихой деревне

– Просто скинул его в колодец… – Продолжил Марк. – Знаешь, а у него подмышки оказались тёплыми. Как у телят в деревне… И я вот схватил его так, поднял над землёй и скинул в колодец… А дыхание у него отдавало жжёной шерстью и сеном… Представляешь? Сеном, Анита, – он поднял глаза и жалобно посмотрел на девушку, словно ждал от неё то ли прощения, то ли порицания.

Но выражение её лица не изменилось. Она всё так же продолжала улыбаться уголками своих розовых губ.

Марк вздрогнул и понюхал свои руки. Он засунул их в ведро с водой и принялся остервенело тереть свои ладони, всё время принюхиваясь к их запаху.

– Чёрт, не смывается, – голос Марка дрожал. – Думаешь, я убил его? А колодец-то глубокий…

Он резко остановился, и дыхание его стало тяжёлым. Его плечи дёрнулись, и неожиданно для себя он залился громким смехом. Он смеялся долго и иногда при этом плакал. Успокоившись, он вытер свои слёзы.

Подумав с минуту, он резко вскочил и выдернул из розетки зарядное устройство Аниты. Провод же от зарядника он обернул вокруг вилки и положил в карман её платья.

– Я идиот, – сказал он вслух. – Живу как идиот, и умру, наверное, так же. Но я не оставлю тебя здесь.

Он взял Аниту на руки и перебросил её через своё плечо. Как он и предполагал, она была лёгкой словно из поролона или пенопласта.

Марк вышел из дома и спокойным шагом направился к лесу. Оттуда он решил выйти на тропинку и перебраться через холм.

«А там и дорога близко».

Он был уверен, что за ним никто не погонится. По крайней мере, не сейчас.

В последнее время Марк научился различать свой внутренний голос. Он никогда его раньше не слушался и оттого оказывался не прав.

Дождь продолжал лить, но он был уже не таким сильным. Светало.

Марк зашёл в лес. Он знал, что если идти направо, то рано или поздно он выйдет из лесной чащи, которая треугольником вклинивалась в подножие холма.

«Надо держаться подальше от дороги, – рассуждал он. – Оттуда мы с Анитой взберёмся на холм. Если перейду его – буду свободен, – надеялся Марк. – Мы будем свободны».

10.

Было около пяти утра, когда Марк с Анитой на плече с передышками и отдыхом добрался до подножия холма. К радости Марка лихорадка прошла, но теперь его раненая нога опухла и заболела сильнее.

Небо над холмом начало проясняться, и сквозь тучи можно было заметить проблески восходящего солнца.

Марк поднял с земли толстую ветку и, используя её как трость, медленно взобрался на пологий холм. Весь подъём занял около получаса. Несколько раз, поскользнувшись, он чуть не полетел вниз. Поверхность холма, усыпанная мелкой жёсткой травой, после проливного дождя стала очень скользкой. Наконец, добравшись до вершины холма, Марк посадил Аниту на пень.

Одежда у неё была мокрой, а с волос капала вода. Марк снял свою ветровку и накрыл ею Аниту, а сам упал навзничь. И только тогда Марк понял, насколько же он устал. Его тело стало тяжёлым, словно мешок, набитый свинцом. И веки стали закрываться сами по себе.

«Я просто закрою глаза чуток, – подумал он, – я так устал смотреть».

Закрывая глаза, он повернулся к Аните. Она всё так же неподвижно сидела, словно бы у себя дома.

«Вот, она сейчас встанет, возьмёт ведро и пойдет к колодцу, где встретит глупого взъерошенного Марка. И всё в её жизни пойдёт не так».

11.

Марк проснулся от того, что его спину сильно напекло. Он не сразу понял, где он, какого чёрта лежит на сырой земле, и почему Анита в грязном платье со странным немигающим взглядом неподвижно сидит рядом с ним.

Он постепенно вспомнил весь свой пройденный путь, и боль в его теле вернулась с прежней силой. Но что-то было по-другому.

Небо над ним было чистым и светлым, и по нему плыли белые пушистые облака. Кое-где сновали рваные остатки ночных туч, но и они убегали прочь, оставляя за собой чистый холст голубого неба.

Марк присел. Свежий резвый ветер заиграл его грязной футболкой, прошёлся по медным кудрям и пощекотал за ухом.

– Свобода, – сказал Марк. – Мы свободны, Анита, – засмеялся он.

Волосы и одежда у неё уже высохли. Лучи солнца падали на Аниту, красиво оттеняя румянцы на щеках, которые никогда не пропадали с её лица, так же как и улыбка.