Что-то в большом городе (СИ)

Все-таки манеры у Германа Тамма есть. И когда он их демонстрирует — это очень волнительно.

— Это гостевая спальня, — перед Марьяной открыли дверь. — Там, за той дверью — отдельная ванная. Могу еще предложить бывшую комнату Кости, но там какие-то страшные рожи на стенах и, по-моему, до сих пор не выветрился запах табака, когда он курил дома назло мне.

Что-то было в его словах… про «назло мне» и «запах табака» — что Марьяна вдруг подумала о том, что причина, по которой Герман выстроил такую линию по отношения к матери Кости, может быть очень веской. Потому что сына он совершенно определенно любит. И все, что он делает — это ради блага сына. Сейчас в этом Марьяна была уверена твердо.

— Спасибо, — негромко и, кажется, не совсем уверенно отозвалась она. — Меня все устраивает здесь.

— Отлично. Тогда располагайся. Если хочешь — переоденься, там, в ванной, точно есть халат. И приходи в гостиную.

А потом он развернулся и ушел. А Марьяна осталась стоять в некоторой растерянности.

Все это происходило как-то… обыденно. Будто это уже не в первый раз. Ну а чего она ждала, собственно? Что будут фанфары и красная дорожка по поводу ее первого августейшего визита в апартаменты Германа Тамма?

Марьяна оглядела комнату. Она была выдержана в нейтральных тонах, и в ней личного не было вообще ничего. Большая двуспальная кровать под светло-серым покрывалом, пара тумбочек, квадратная банкетка в темно-фиолетовую сетку, и такие же, серо-лиловые шторы блек-аут на окне. Встроенный шкаф. Дверь в ванную. Какая-то сине-лиловая абстракция на стене над изголовьем кровати. Комната, которая почти ничем не отличается от номера в гостинице на четыре звезды.

А почему бы и не быть всему этому обыденным? Особенно для Германа Тамма. Наверное, именно сюда он и приводит этих своих… экскортниц. Ну не в собственную спальню же их вести, в самом деле? Марьяна поняла вдруг, что если и есть в этой квартире что-то личное, что хранит на себе отпечаток личности Германа Тамма — то оно в его спальне. Там, куда он никого не пускает. А вот эта комната — она как раз для посторонних женщин. Для утех.

Марьяна мотнула головой. Ей не нравились эти мысли. Ей не нравилось, какое они вызывали в ней раздражение — вот эти гипотетические допущения, что сюда входили какие-то женщины — красивые и умелые, с которыми потом Герман на этой кровати…

Ну, какое ей до этого дело, в конце концов?! Он же сам сказал — седьмое небо не обещаю. Не факт, что умеет, кстати. Ну, показывать женщине седьмое небо. И все шесть предыдущих заодно. Мужчины, которые покупают женщин, об их удовольствии не думают. Они покупают удовольствие для себя.

Марьяна шумно выдохнула. И вдруг приняла решение. Вы сами, Герман Гергардович, изволили меня сюда привезти и сделали мне предложение воспользоваться предоставленными апартаментами. Так что теперь — ждите!

* * *

— Надеюсь, ты не упадешь в обморок, увидев сорокалетнюю женщину без макияжа.

Герман поднял голову от экрана мобильного. Его взгляд медленно прошелся по Марьяне, и под этим взглядом ей захотелось плотнее стянуть на груди ворот халата.

Наверное, она, как и Костя, начала делать назло. В гостевой ванной комнате нашлось все, что было необходимо, не только халат, но и гель для душа, шампунь, зубные щетка и паста, а еще — минимальный универсальный набор уходовой косметики — пенка для умывания и пара кремов — для лица и тела. Вот всем этим Марьяна и воспользовалась.

Ну а что — твои экскортницы пользуются, значит, и мне можно. Только на то же продолжение, что и с ними, можешь не рассчитывать, Герман Тамм!

Он встал.

— Могу только вернуть тебе твои же слова.

— Какие?

— Не напрашивайся на комплименты. Ты прекрасно выглядишь.

Марьяна не была готова к таким его словам. И не была готова к тому, как ее поведет от этого простенького комплимента. Как девочку.

— Женщинам положено говорить комплименты, — попыталась она вернуть себе самообладание.

— Согласен. Не знаю, насколько это комплимент, но без макияжа ты выглядишь еще красивее.

А ну-ка прекрати! Господи, Герман, когда ты пытаешься быть любезным, это для меня слишком! Марьяна все же вцепилась руками в ворот халата. Герман посмотрел туда же.

— Где мой ром?

Он отвел взгляд. Наклонился и взял со стеклянного столика два бокала, один протянул ей.

— Лед наполовину растаял, пока ты принимала ванну.

Марьяна неожиданно резко схватила протянутый ей бокал и почти уже собралась сделать глоток, но вдруг остановилась.

— За что пьем?

С совершенно невозмутимым видом Герман поднял свой бокал.

— За непредсказуемых женщин.

— И за предсказуемых мужчин.

Он как-то непонятно и даже весело хмыкнул, но ничего не сказал, вместо этого сделал глоток. И Марьяна последовала его примеру.

И ничего не растаял лед. Он толкнулся ей в губы, пока Марьяна делала первый глоток, потом второй. Как же вкусно.

— Что это? Коктейль какой-то?

— Да. Называется «Пьяная вишня». Вишневый сок, ром, лед.

— Это намек? — Марьяна чувствовала, что ей вкусно. И все-таки, несмотря ни на что, хорошо. — Намереваетесь меня напоить допьяна?

— Мы на ты, — напомнил Герман.