Что ты ищешь?

— За то, что вернулись. Я была уверена, что в случае опасности вы меня бросите. — Взглянув на парня, учительница мгновенно пожалела, о том, что произнесла последнюю фразу.

Презрительно задрав подбородок, мужчина смотрел на Элю как на навозного жука.

— Тебе известно такое понятие, как честь? Может мои приёмные родители и не самые лучшие родители в мире, но кое — чему они меня всё же научили. Предавать ниже моего достоинства. Хотя конечно не думай, что рисковать собой ради плебейки доставило мне удовольствие. Это действительно унизительно. — Добавил он, сокрушённо качая головой.

"Нет, всё таки он придурок." — Эле снова захотелось отвесить этому болтливому парню подзатыльник.

Сырой утренний ветер пробежался между домов, взъерошив волосы спутников. Девушка машинально подняла руку, чтобы убрать за ухо выбивающуюся прядь и внезапно застыла, побледнев как полотно.

— Нам нужно вернуться! — Выпалила она.

— Что? — Вальдр удивлённо повернулся к ней.

— Моя шляпка осталась там! — С надрывом произнесла учительница, прижимая кончики пальцев к губам.

— Вот и хорошо, всё равно она была похожа на соломенное корыто. — Парень пожал плечами, не понимая к чему столько трагизма.

Эля развернулась, всерьез собираясь вернуться.

— Это же ужасно! Я должна её забрать.

Оборотень, осознав, что она не шутит, всполошился.

— Ты свихнулась? — Возмущённо спросил он, перегораживая девушке дорогу.

— Нет ну как же… — Учительница попыталась обогнуть парня, но он расставил руки в стороны.

Девушка, с упорством самоубийцы продолжила свои попытки пройти мимо него и вообще, кажется, была не в себе.

— Я тебе новую куплю. Клянусь! Только угомонись! — Вальдр схватил девушку за запястье и потащил в сторону, противоположную от библиотеки. — Нет, ну я знал, что девушки на одежде помешаны, но чтобы до такой степени…

— Вы не понимаете! — Эля безуспешно попыталась выдрать свою руку. — Они же меня по запаху отследят! И в тюрьму посадят! Я не хочу в тюрьму! Что обо мне подумают мои ученики?!

Оборотень отпустил девушку и расхохотался.

— Вот дура! С чего ты взяла, что тебя смогут выследить? В городе огромное количество всевозможных запахов — они пересекаются и сливаются друг с другом. Да стоит тебе пару раз пройтись мимо конюшен или помойки и ни один сыщик не определит, куда ты пошла дальше. К тому же, как ты себе это представляешь? Уткнувшись носом в мостовую, разыскивать тех, кто даже ничего не украл? Это ниже нашего достоинства. У людей сложились довольно забавные стереотипы об оборотнях.

Девушка растерянно топталась на месте и чувствовала себя обманутой.

— А как же вы тогда выследили меня по кошельку?

Вальдр загадочно ухмыльнулся.

— Это совсем другое дело. Некоторые оборотни пропитывают свои кошельки специальным составом, который имеет очень необычный запах — тонкий, но невероятно стойкий. Это сложно объяснить, но по нему идёшь как по ниточке.

— А, ну тогда ладно. — Эля немного расслабилась и даже улыбнулась. Расправив плечи, она вдохнула прохладный и сырой утренний воздух. — Но шляпку всё равно жалко.

Парень презрительно фыркнул и закатил глаза.

— Вот же алчная плебейка.

* * *

В огромном зале, заставленном книжными стеллажами, царили тишина и безмолвие. У выхода, ведущего в холл, стоял высокий, темноволосый мужчина. В расстёгнутом вороте белой рубашки поблескивал какой‑то амулет. Его правая рука была небрежно засунута в карман, а пальцами левой он задумчиво водил по поверхности покорёженного косяка. Внезапно позади раздался шум и из темноты вынырнули двое каменных львов с жуткими фиолетовыми глазами.

Обернувшись, парень приветливо улыбнулся.

— Ну что, мои котята, мышки уже ушли? Надеюсь, вы славно поиграли.

Заметив в зубах у одного из львов помятую соломенную шляпку, оборотень удивился.

— О, мы даже с трофеем. Мда, надо заметить у наших мышек довольно убогий вкус… А у тебя что — корзина? Пахнет пирожками. Ммм… Вот это уж неплохо. Хотя довольно странный набор для взломщиков.

Стражи сложили добычу к ногам хозяина и застыли, ожидая дальнейших указаний. Библиотекарь поднял висящий у него на шее амулет на уровень глаз. В серебряную пластину, украшенную узорами, были встроены четыре маленьких рубиновых сердца. Двое из них были тусклыми и неподвижными — другие же наоборот сияли и пульсировали будто живые. Однако пульсация постепенно затухала, сияние меркло. Удовлетворённо хмыкнув, парень отпустил амулет и снова повернулся к развороченному косяку.

— А вот двери придётся менять. Но ради такого веселья ничего не жалко… Вот бы они ещё пришли — я обожаю принимать гостей.

Глава двенадцатая — холодная