Что упало, то пропало

Вместо этого я услышала постукивание, равномерное и настойчивое, словно кто-то очень легкими ударами забивал гвоздь. Тогда я взяла стакан, чтобы лучше слышать, и прижала его к стене в маминой комнате. Я поняла, что они занимаются сексом. Мужчина издавал напоминающие хрюканье звуки, женщина вскрикивала, громкость звуков нарастала. Значит, у них возобновились отношения. Но как это ужасно для нее, как унизительно после всего того, что я видела. После того, как он себя вел. Я отодвинулась от стены и со стыдом и смущением отбросила стакан в сторону.

Через несколько часов Эйлса прислала мне сообщение: «Простите за вчерашнее. Задержалась». Естественно, я ответила как ни в чем не бывало: «Ничего страшного». Она прислала следующее: «Придется отменить сегодняшнее занятие с Максом. Простите, что так поздно сообщаю. Конец семестра. Сумасшедший дом».

С моей стороны это было глупо, но я расстроилась. Мне потребовалось несколько минут, чтобы прийти в себя и придумать ответ. В конце концов, я написала ей: «Нет проблем!» – и еще поставила «х» в конце.

После обеда, чтобы чем-то себя занять, я взяла Моди и поехала на автобусе в Клэпхем за новым картриджем для принтера. Обратно решила пройтись пешком. Было тепло, и в парке собралось много народа. Тут одновременно можно было увидеть картины и в стиле Брейгеля[37], и в стиле Ричарда Скарри[38]: маленькие дети носились на самокатах, лазили по деревьям, мешанина из мячей, собак и бутербродов. Неяркий свет: небо скорее белое, а не голубое. Листья над головой висели безжизненно, собирались завянуть и опасть, трава высохла, став бледно-оливкового цвета.

Я проходила мимо фургона с мороженым, от работающего двигателя которого шли горячие потоки воздуха, и внезапно, услышала, как меня зовут по имени:

– Верити! Идите сюда!

Вначале я подумала, что у меня галлюцинации. Всегда удивительно встретить человека, о котором как раз думал. Но под деревьями, между тропинкой и прудом, и правда стояла на коленях и махала рукой Эйлса.

Я чувствовала себя неловко по нескольким причинам, но все же пошла в ее сторону.

– Верити! – воскликнула Эйлса, радостно улыбаясь. – Я так и подумала, что это вы.

С ней вместе расположились семь или восемь других женщин. Я узнала Далилу, Триш и мамочку Софи с невидимыми брекетами, и еще нескольких с вечеринки. Они смотрели на меня, молчаливые, но улыбающиеся, этакий кордебалет из дам лет сорока с небольшим. Далила откинулась на локти, подставив лицо солнцу. Но в основном я помню много ног в белых джинсах и неподходящей обуви. Блондинка с неправильным прикусом – Сьюзи? – была в бледно-розовой блузке, в стиле, скажем «доярки».

– У нас был день спорта, – сообщила мне Эйлса, рукой прикрывая глаза от солнца. – Именно поэтому я все и отменила. Простите! Присоединяйтесь к нам!

Она все еще улыбалась, но в том, как она говорила, было что-то натянутое. Фальшивая радость.

– Очень мило с вашей стороны, – сказала я, пристегивая поводок к ошейнику Моди, – но у меня много работы. На самом деле я тороплюсь. Мне надо было кое-что распечатать, а чернила в картридже закончились. – Я помахала пакетом в подтверждении своих слов.

– Ой, присядьте ненадолго. – Эйлса похлопала по месту рядом с собой, словно разговаривала с маленьким ребенком. – Я же вас не видела с самой вечеринки. Присядьте хотя бы на пять минут.

Я колебалась. Я так беспокоилась из-за нее, и вот она сейчас здесь. Мамочка Софи улыбалась, оскалив зубы, солнце придавало молочный оттенок ее невидимым брекетам. Я вспомнила мелочную злобу скучающих женщин в пабе. Далила, как я заметила, даже не обратила внимания на мое появление. Эйлсе было некомфортно с этими женщинами. Я снова почувствовала, что хочу ей только добра. Я же ее окрыляю – она сама мне это сказала. Моральная поддержка была меньшим, что я могла ей дать.

Эйлса немного подвинулась, и я втиснулась в освободившееся место, прижав подбородок к коленям, чтобы занимать как можно меньше места. Моди легла в траву рядом со мной, а я, удостоверившись, что собака удобно устроилась, обмотала поводок вокруг своей ноги. В этой напряженной позе я чувствовал, как пояс брюк врезается в живот, а часть спины при этом оголилась. Я потянула футболку, чтобы прикрыть спину. Эйлса похлопала меня по плечу.

– Боже, вам, наверное, жарко в этой куртке, – сказала она. – Хотите ее снять?

– Все в порядке.

– Вы еще и в ботинках!

– В них удобно ходить.

Началась суета, мне передали еду – маленький пластиковый стаканчик с розовым вином, баночку с хумусом из супермаркета и нарезанную на кусочки питу, чтобы в него макать. Я сделала несколько глотков вина. Я уже ела сегодня, как раз перед тем, как уйти из дома, – банку печеных бобов, – но все равно откусила питу. Женщины обсуждали школьные отчеты об успеваемости, которые им только что выдали. Некоторые сразу же вскрыли свои конверты, другие, включая Эйлсу, собирались сделать это дома. Она закатила глаза.