Что в имени тебе моем?..

Думая, как известить тех, кто мог бы предотвратить заговор, Август решил написать письмо генерал-прокурору Обольянинову. Весь вчерашний день он ходил сам не свой, получал замечания от жены, что не слушает ее совсем и отвечает невпопад, был рассеян. Вечером он заперся в кабинете и сочинял послание, несколько раз перечеркивал написанное, бросал черновики в печь. Закончил уже близко к полуночи. Однако сегодня утром порвал предыдущее послание и написал новое. Сначала хотел остаться неизвестным автором, но потом, преодолевая волнение и даже некоторый страх, подписал письмо. Имени Любови, конечно же, не сообщил. Объяснил: так и так, мол, случайно подслушал разговор, прогуливаясь по саду (что могло быть вполне вероятно). Положил письмо в карман кафтана и отправился во дворец.

Во втором часу пополудни на парадной лестнице Михайловского дворца, у статуи Клеопатры, Август увидел императора, который прохаживался в сопровождении графа Строганова и о чем-то живо с ним беседовал. Государь был весел и здоров. Поравнявшись с Коцебу, Павел Петрович остановился и ласково обратился к нему:

– Как поживаете, господин Коцебу? Когда порадуете нас новым спектаклем?

– Благодарю вас, Ваше Величество. Весь февраль сочинял новую пьесу. Осталось написать совсем немного: четвертый акт да эпилог. Труппа уже работает. Так что вскорости надеемся на успешную премьеру.

– И каков жанр вашей пьесы?

– Комедия, Ваше Величество.

– Ну и замечательно, – государь засмеялся, прикрывая рукою искривленный рот.

За несколько дней перед тем случился с ним судорожный припадок, который немного и покривил ему рот. Он сам шутил над этим. Вот и сейчас подошел к зеркалу и продолжил:

– J’ai beau me regarder dans le miroir: ma bouche reste toujours de travers35.

Затем к ним присоединился лейб-медик Гриве. Государь был с ним также ласков и разговорчив, радовался, что не надо более принимать лекарства. Потом расспрашивал лейб-медика, чем страдает граф Ливен, который вот уже несколько дней считался больным, а государь, по-видимому, сомневался в том, что его болезнь настоящая:

– En conscience, dites-moi: est ce qu'il est vraiment malade?36 – спросил государь почти шепотом.

– Да, Ваше Величество, граф Ливен действительно болен.

Павел Петрович был несколько разочарован его ответом, очевидно, хотел уличить Ливена в притворстве.

– Ну что ж, – неохотно ответил он Гриве, – передайте ему, что я желаю ему скорейшего выздоровления.

Государь и Строганов отправились по своим делам, а Коцебу еще некоторое время поговорил с медиком. Затем, попрощавшись с ним, пошел «работать» в кабинет, который все еще оставался в его пользовании.

В этот день писатель не спешил уходить; после встречи с императором еще долго оставался во дворце, разговаривал со слугами и ожидал Обольянинова, который в последнее время часто, почти каждый день, захаживал во дворец. Но сегодня генерал-прокурор не пришел, а возможно, Август просто его не видел. Не дождавшись Петра Хрисанфовича, Коцебу подумал было поехать к нему прямо на службу, да вспомнил, что обещал жене вернуться домой засветло, так как ожидали они сегодня вечером в гости свояченицу с мужем и детьми.

Уже перед самым своим уходом из дворца повстречал Август генерал-губернатора Палена. Тот был чрезвычайно возбужден, с трудом скрывал свой гнев, что было удивительно: Коцебу редко видел его в таком раздражении. Как оказалось, Пален узнал, что государь тайно вызвал к себе графа Аркачеева для того, чтобы назначить его военным губернатором Петербурга. Пален рассказал об этом Августу, что также было очень странно: никогда он не позволял себе таких откровений с подчиненными (а писатель находился в непосредственном его подчинении). Следовательно, сделал вывод Коцебу, император не доверял Палену и хотел отстранить его от службы. Конечно, новость эта была очень неприятной для Петра Алексеевича, урожденного Петра Людвига фон дер Палена, посему его возбуждение и негодование были понятны.

Август, зная уже, что именно Пален – один из организаторов заговора, заподозрил неладное: как бы не ускорили заговорщики свое подлое дело. Ибо боится генерал-губернатор, ох, как боится быть отстраненным от дел государственных!

Придя домой и поймав недвусмысленный и неласковый взгляд жены: гости уже пришли, а он, как всегда, опоздал, Коцебу никак не отреагировал на женин упрек (есть вещи поважнее, нежели недовольство супруги!) и твердо решил, что завтра с утра пораньше поедет прямо на службу к генерал-прокурору Обольянинову.

Поиск Отгадки. Наши дни. Аяччо

Пообедав в семейном ресторане, где готовят корсиканские блюда, Мишель и Андрей, разморенные вкусной едой и охлажденным розовым вином, вернулись в отель и расположились в тени на террасе. Заказали по двойному эспрессо. Мишель подумал, что неплохо было бы вздремнуть с полчасика, но нельзя: с минуту на минуту придет месье Де Морни. Встреча должна была состояться утром, после завтрака, но Андре позвонил, предупредил, что не сможет прийти, как договаривались, и назначил рандеву на два часа дня.