Что в имени твоем, Байкал

Древней религией бурят является шаманизм. Он был потеснен в XVII в. православием и особенно в XVIII в. ламаизмом. В шаманистических воззрениях бурят, да и монголов, часто. упоминаются обожествленные, возведенные в ранг священных географические объекты, прежде всего реки (Селенга, Орхон, Онон), озера (Байкал), различные горы. Селенга, Онон, Байкал упоминаются в древних шаманских рукописях как почитаемые объекты, которым следует брызгать кумысом и молоком. Так, в рукописи «Сутра кобыльих брызг», находящейся в Эджен Хоро (район Внутренней Монголии, КНР), среди многих божеств указана Хан Далай-хатун, царица Хан-моря, т. е. Байкала. В связи с этим интересен факт почитания ольхонскими и байкало-кударинскими бурятами в качестве духа-хозяина Байкала божества Аба-хатун^{129}. Это дух женской линии. Вместе с тем у бурят существовало поверье о хозяине Байкала — Байгалай эжене, правящем всем, что происходит на море или возле него.

Почиталась бурятскими шаманистами и Ангара. Шаманы считали ее священной^{130}, они приписывали ангарской воде целебные свойства. В их представлениях существовал и дух-хозяин истока Ангары — Ангарайн амани эжен или Ама сагаан ноён. Однако в названии духа-хозяина истока Ангары у бурятских шаманов существовали значительные разночтения. Кроме указанных двух наиболее распространенных названий, имелись еще и такие — Буга-Саган-нойон, Гуртэ-Саган-зарин, Ама-Саган-нойон-мунгэтэ-зарин. Исток Ангары пользовался широкой известностью у бурят. Он был местом паломничества, местом, где произносились клятвы и давались присяги. Социальное значение истока и его выразителя в религии — духа Ангарайн амани эжена или Ама сагаан ноёна — было громадным. В этом предназначении с ним соперничала лишь скала Буха-нойон в Тунке, близ бурятского селения Торы. Святость истока Ангары переняли от бурят и в определенной мере осознали и русские, назвав выступающую в истоке из воды скалу Ша-ман-камнем.

Духа-хозяина имел также остров Ольхон — Ойхони эжен Хан-Хото бабая, который на острове располагал тремя призрачными дворцами и тридцатью тремя присутственными местами, где он со своими помощниками судил человеческие души и решал их участь. Он был в силах вернуть душу в больное тело или отправить ее в загробный мир.

Гора, мыс и бухта Аяя в северной части Байкала имели одного духа-хозяина — Эргэл-саган-нойона.

Возле Байкала или даже в нем, по представлениям бурятских шаманистов, обитают многочисленные водяные духи — ухан-хады.

Если обратиться к шаманизму якутов, которые исповедовали эту религию до прихода русских и затем были обращены в православие, то в богатом шаманском якутском пантеоне духов и высших существ, олицетворяющих собою начала добра и зла, нельзя найти имени, связанного с названием озера Байкал. Однако в шаманских обрядовых камланиях встречается слово «байгал» в его нарицательном значении — «море». Этот вопрос подробно рассмотрен Г. В. Ксенофонтовым^{131}. В шаманских мистериях упоминается «сиджинг байгал» — «поганое море», на дне которого гнездятся злые духи, причиняющие людям болезни. «Поганый, байгал» всегда упоминается в значении северного холодного моря при выполнении обряда ныряния.

Особо выделяется один из шаманских обрядов, присущих шаманским камланиям северных якутов, занимающихся исключительно оленеводством. Этот второстепенный обряд, повторяющийся постоянно, по мнению Г. В. Ксенофонтова, дает очень многое для понимания истории якутов. Он заключается в следующем. Северные шаманы в конце своего камлания совершают торжественный обряд раздевания: снимают плащ, шапку, отдают помощникам бубен, сопровождая все это произносимыми стихами. Они воздают благодарение духам-помощникам, откликнувшимся на их призывания, и просят их разойтись. Затем особыми магическими действиями они замыкают себе челюсти, чтобы они не могли больше служить аппаратом для незримо витающих духов. Вслед за этим происходит умывание шамана. Пением особых куплетов он просит подать ему воду «дженкэрэ байгал уутун» — «прозрачного байкала». По правилам эту воду шаману должен приподнести невинный, безгрешный отрок. Отрока, поднесшего воду для умывания, шаман подвергает исповеди, вопрошая: «Не возился ли ты с имеющими долгие полы? Не якшался ли с имеющими постели? Нс ходил ли по пятам с имеющими одеяло? Не обнюхивался ли с имеющими подушки?». На все вопросы отрок-мальчик дает отрицательные ответы. И лишь теперь шаман разрешает ему лить воду на свои руки. При первом соприкосновении с водой шаман дергается, как от чего-то холодного. Поэтому его помощники, обмакнув в воду пальцы, обрызгивают шамана. Привыкнув к воде, шаман умывается, не переставая при этом напевать: «Водою прозрачного байкала смыл дочиста свою грязь» и т. п.