Что за чертовщина

Хм… Наверно, все же я сама тогда была далеко не в лучшем расположении духа – рассорившись с лучшей подругой, разрушив отношения с возлюбленным, впав в панику из-за заморочек на работе. А тут еще и «Лига» со своими проблемами!.. Так что есть некая вероятность того, что я просто выместила охватившую меня враждебность на этого славного, доброго, распрекрасного малого.

– Как я уже сказал, – доброжелательно, но твердо продолжает мистер Кэнид, вновь подавшись вперед в своем кресле, – боюсь, я уже ничем вам не могу помочь. Слишком уже поздно, предписание вступило в силу. Уже начались предварительные работы по сносу здания. Сочувствую, но ничего больше сделать не могу. Мне искренне жаль. Я вижу, вы проделали огромнейшую работу, пытаясь внести изменения в этот проект.

– Погодите, выслушайте нас, прежде чем это говорить, – умоляюще говорю я. – С того момента, как мы вынесли этот вопрос на широкую публику, нас прямо-таки осыпают всяческими проявлениями поддержки. Людям не хочется лишиться «Лиги старых перечниц». Мы все же слишком важны для общества. И, будь у нас возможность, мы могли бы принести ему еще больше пользы.

Вытащив из кармана листочек бумаги, я расправляю его на столе и придвигаю через стол поближе к мистеру Кэниду.

– Вот сколько нам удалось собрать на нашей странице по краудфандингу. Это только с пятницы, причем средства поступают постоянно и до сих пор. У сестры своей можете спросить, сколько «твитов» мы набрали.

Он глядит на выведенное на бумажке число, потом поднимает глаза на меня. Недоверчиво склоняет голову набок:

– Это столько пожертвовала общественность на самый обычный клуб?

– Мы не просто «самый обычный клуб», – качаю я в ответ головой. – Мы нечто гораздо большее.

– Да-да, еще мы готовим чудный джем! – выкрикивает совсем не в тему Этель.

– Я имею в виду, что мы еще и широко занимаемся благотворительностью, – добавляю я, закатив глаза. – Что именно сейчас, как мне кажется, куда более востребовано, нежели когда-то прежде. Видите? Людям не все равно.

Сидящая рядом со мной Франни легонько подталкивает меня локтем.

– О да, и разумеется, все вокруг хорошо знают нашу Бабаню-Франни. Она чрезвычайно известная здесь личность, и это тоже помогло нам привлечь большие пожертвования. – Франни тут же важно надувается, а за спиной у меня сразу слышится беспокойный ропот Молли, и я поспешно добавляю: – В нашей «Лиге» вообще все женщины замечательные. Особенно нынешние участницы. Вот Молли, – указываю я рукой на сидящих на диване старушек, – она сорок пять лет проработала на здешней почте. Ее все знают. Этель в молодые годы трудилась волонтером в правозащитной организации «Международная амнистия», и она объездила целый мир, помогая жертвам гуманитарных катастроф. Она настоящий герой общества! Аннабель половину жизни проработала волонтером в здешнем приюте для бездомных. Именно она вдохновила нас в первую очередь заняться благотворительной деятельностью. Эти женщины – чрезвычайно значимые люди, и их нельзя так просто взять и выставить на улицу. Это несправедливо и неправильно. – Вдохнув поглубже, я впериваюсь взглядом в глаза мистеру Кэниду. – А еще я на прошлой неделе лично наблюдала, как ради общего дела молодежь работает бок о бок со старыми пенсионерами – и это было здорово! Им было вместе очень хорошо. Это так расширяло пространство по обе стороны их возрастного разрыва! Там было столько внутреннего единения, столько радости и общего интереса! Мне кажется, вместе мы можем многому научиться друг у друга… – Но тут я запинаюсь, сознавая, что уже перешла от естественного энтузиазма к восторженному состоянию Тома Круза, подпрыгивающего на диване у Опры Уинфри в ее ток-шоу. Но тем не менее я продолжаю: – Я так хочу, чтобы это дало нам шанс расширить нашу «Лигу», привлечь в нее молодых участников. Хочу, чтобы в ее составе было гораздо больше разных представителей общества – и Молли нас на этот раз не остановит. – Сделав паузу, я демонстративно игнорирую, как фыркает за спиной у меня Молли. – Хочу, чтобы мы все вместе собирались и друг другу помогали. Хочу, чтобы наш клуб преобразился и получил новый статус, чтобы молодые и старые там вместе проводили время. И если вы прикроете нас сейчас, ничего этого уже не будет. Все окажется напрасно. Все эти связи между поколениями быстро растают, и люди быстро позабудут, как важно это для них было – и насколько это вообще для них важно.

Мистер Кэнид внимательно все это слушает, пристально глядя мне в лицо, потом со вздохом вновь опускает глаза к написанным на листке бумаги цифрам.

Следует долгое, напряженное молчание. Чувствуется, как все затаили дыхание.

– Ну что ж, – наконец произносит он со смирением в голосе. – Думаю, кое-что мы еще можем сделать. Ваша речь очень убедительна, мисс Фокс, и очень страстна, на самом деле! Я бы даже предложил вам работу в администрации, если б вы согласились, – с улыбкой говорит мистер Кэнид.

Он явно шутит, но от его комплимента у меня все равно на душе теплеет.