Что забыла Алиса

— Я бы так и сделал, — отозвался Ник. — Но я уже три куска торта слопал. Обалденный был торт! Его еще долго будут помнить. Обычно на свадьбе торт как торт. Но только не у нас! Я им очень горжусь. Ничего, что это не я его делал. Все равно горжусь! Гип-гип-ура!

Похоже было, что и Ник позволил себе достаточно шампанского.

Алиса поставила бокал на прикроватный столик и легла на спину. Ткань платья громко зашуршала. Ник опустился рядом. Он снял галстук и расстегнул пуговицы белой рубашки. На лице у него пробилась легкая щетина, глаза чуть покраснели, но волосы, уложенные волной от пробора, не растрепались.

— Ой, как солома! — Алиса потрогала их и отдернула руку.

— Это сестры. Гель в их руках творит чудеса. — Он погладил ее волосы и заметил: — Супруга, какая чудная синтетика!

— Это лак. Много-много лака, супруг.

— Правильно ли это, супруга?

— Правильно, супруг.

— Как интересно, супруга!

— Что же, мы теперь всегда так будем разговаривать, супруг?

— Ни за что, супруга!

Оба уставились в потолок и замолчали.

— Речь Эллы… — прервала молчание Алиса.

— Видимо, она была задумана как трогательная.

— А…

— Платье тети Уотси…

— Было задумано как… стильное.

— А…

Оба негромко засмеялись.

— Ты только представь себе… — Алиса перекатилась на бок.

Ее глаза наполнились слезами. Когда она перебарщивала с шампанским, то переставала владеть своими эмоциями.

— Только представь: а если бы мы не встретились? — договорила она.

— Это была судьба, — отозвался Ник. — Все равно встретились бы на другой день.

— А я не верю в судьбу! — хлюпнула носом Алиса, погружаясь в восхитительное ощущение горячих слез, потоками струившихся по щекам; тройной слой черной туши, наверное, размазался по всему лицу.

Становилось очень страшно при мысли, что их с Ником встреча — чистая случайность. А ведь могло произойти по-иному, и тогда ее существование было бы серым, унылым, как у какого-нибудь лесного создания, ни разу не видевшего солнечного света, и она бы даже не знала, что можно так любить и быть так любимой. Как-то раз Элизабет без обиняков заявила, что твой человек не будет тебя ждать, что счастье нужно искать самой, и Алиса согласно кивнула, но подумала: «Правильно, а он будет».

— Если бы мы не встретились, — продолжала Алиса, — то сегодня был бы самый обычный день, похожий на все остальные, и сейчас мы бы смотрели телевизор каждый у себя, ходили бы в спортивных штанах и… и завтра не начали бы медовый месяц… — При этой мысли ей стало совсем страшно, и она закончила: — Мы ходили бы на работу! На работу!

— Иди ко мне, моя возлюбленная опьяневшая невеста. — Ник привлек Алису к себе, так что ее голова коснулась его груди.

Она почувствовала запах его лосьона после бритья, гораздо сильнее обычного: наверное, утром он не пожалел его, и от этой мысли у нее стало так тепло на душе, что она расплакалась.

— Здесь вот что важно: наберись терпения, это очень сложно, — сказал он. — Готова?

— Да.

— Итак, мы встретились.

— Да, мы встретились, — откликнулась Алиса.

— И оказалось, что все хорошо.

— Верно, — довольно фыркнула Алиса. — Оказалось, что все хорошо.

— Оказалось, что все хорошо…

И с этими словами оба провалились в глубокий сон, потому что страшно устали. Атласное платье цвета слоновой кости накрыло их, точно одеяло, а красный кружок конфетти приклеился к щеке Ника, и след от него держался первые три дня их медового месяца.

— Должно быть, сильно мы повздорили, — сказала Алиса Элизабет. — Но мы не разводимся. Мы никогда бы не разошлись.

Само это слово — «развод» — звучало отвратительно; ее губы крепко сжимались, когда произносили второй слог. Раз-вод. Нет! Только не они! Только не с ними!

Родители Ника развелись, когда он был совсем еще маленьким. Он хорошо помнил, как все было. Как только они слышали, что разводится какая-нибудь пара — даже знаменитости не первого ряда, над которыми потешаются все кому не лень, — Ник всегда говорил печальным голосом, точно какая-нибудь ирландская бабулька: «Какой позор!» Он верил в брак. Он считал, что люди слишком быстро разрушают свои отношения. Как-то он признался Алисе, что, если у них что-то пойдет не так, он готов будет из кожи вон лезть, лишь бы все исправить. Алиса не отнеслась к этому серьезно, потому что для этого лезть из кожи было не обязательно. Достаточно провести несколько часов в разных комнатах, обняться в прихожей, тихонько вручить плитку шоколада. Иногда хватало и приятельского толчка под ребра, который означал: «Ну хватит уже дуться».

Развод у Ника был чем-то вроде фобии, и притом единственной. Если это правда, он должен быть опустошен, убит. Стряслось то, чего он больше всего боялся. Она жалела его всем сердцем.

— Из-за чего же мы так сильно повздорили? — спросила Алиса у Элизабет. Ей нужно было разобраться, в чем дело, и положить этому конец.

— Наверное, это случалось не так уж редко — то одна небольшая ссора, то другая… Честно говоря, ты мне никогда ничего такого не рассказывала. Просто позвонила на следующий день после того, как Ник выехал, и…

— Как это «выехал»? Из дома?