Что же тут сложного?

Расслабься. Танцуй вокруг шеста! Я так и знала, что все наладится.

Не теряй надежды ни в коем случае. Прошло всего три рабочих дня.

Х

К.

Далее следует тревожный период неопределенности, когда я жду, пока мне ответят, берут ли на работу. Я охотно хватаюсь за любой предлог, чтобы избавить свое новое, на удивление похотливое “я” от искушения в виде Петра, который, лежа на спине, ковыряется в моих трубах.

Если бы.

Решаю, что настал удобный момент, чтобы проведать Барбару и Дональда, посмотреть, как они там, а заодно и успокоить несносную невестку. На звонки тети Шерил Бен поставил мне на телефоне мелодию из сцены в ванной в “Психо”. Несносный мальчишка, но кое в чем от него все-таки есть толк. Ричард говорит, что по-прежнему никак не может поехать. Что-то срочное вроде практического семинара по осознанности. Мне кажется или “срочный семинар по осознанности” – это какая-то путаница в понятиях? Меня бесит, что будущий психолог Ричард так печется о благополучии всего света, но при этом, черт побери, совершенно забросил собственных родителей. Так и подмывает ответить ему, что на этот раз я не стану выслушивать его отговорки, но в сообщениях, которые Дональд оставляет на автоответчике, все чаще звучат извинения, и я начинаю подозревать худшее. В конце концов, можно совместить поездку в Ротли с визитом к маме, до нее оттуда пятьдесят миль.

Дональд обмолвился, что электроодеяло, которое мы им подарили несколько лет назад, окончательно вышло из строя, поэтому я заезжаю в универмаг за новым. У свекров так холодно, что одеяло с подогревом не роскошь, а необходимость.

– Не хотите завести новую кредитную карту нашего магазина? – предлагает продавец.

Разумеется, хочу. Другие женщины в моем возрасте переключаются на выпивку, молодых любовников или раскраски, я же подсела на “Джон Льюис”. Говорят, героин помогает позабыть о любых проблемах. Именно это и происходит со мной в отделе декоративных тканей “Джон Льюис”. Я заполняю анкету на получение кредитки магазина и через несколько минут с удивлением и смущением узнаю, что мне отказано. Продавец добавляет, что не имеет права раскрыть мне причину, но, когда я требую позвать управляющего, бормочет еле слышно, что это как-то связано с моим кредитным рейтингом.

Захожу на их сайт, проверяю кредитный рейтинг и выясняю, что ниже просто некуда, разве что если бы я умерла. Хотя и у покойника он был бы лучше.

(Рой, пожалуйста, припомни, нет ли у меня неоплаченных счетов? Кредитных карт? Когда я в последний раз проверяла выписку с банковского счета, все было в порядке. Рой, помоги, пожалуйста, это же просто смешно. Рой?)

14:00

Вокзал в Лидсе. На выходе вижу Дональда, который ждет меня у турникетов. Его невозможно не заметить. Для человека, которому вот-вот стукнет девяносто, он держится на удивление прямо – то, что называют военной выправкой. (А у нас вместо этого что, компьютерная сутулость?) Он уже не такой высокий, как тогда, когда мы с ним познакомились, но сразу понятно, какая у него была замечательная осанка. Дональд в твидовом пальто с замшевым коричневым воротником, теперь таких почти уже не носят. Отбирает у меня чемодан, и возникает заминка, неловкость, как часто бывает с пожилыми людьми, – ты медлишь, потому что не можешь решить, стоит ли отдавать чемодан или лучше все-таки настоять на том, что понесешь сама, поскольку ясно, что ты с этим справишься гораздо лучше. Но поступить так значило бы лишить Дональда его природной роли джентльмена. А этого мне совсем не хочется, так что я говорю спасибо и передаю чемодан в его дрожащую руку.

На извилистой дороге в Ротли меня за каждым поворотом подкарауливают воспоминания. Например, как Ричард впервые привез меня домой, чтобы познакомить с родителями. Мы тогда занимались сексом по три раза на дню, из постели вылезали, только чтобы поесть и сходить на работу. Барбара отлично знала, что мы живем вместе, в крошечной квартирке над прачечной самообслуживания в Хэкни, но поселила меня в комнатушке с целомудренной односпальной кроватью с насупленным изголовьем из коричневого дерева. В той самой комнате, куда относят все ненужные и громоздкие подарки и дрянные лампы, выбросить которые ни у кого не хватает духу. Когда все заснули, Ричард прокрался ко мне и мы ужасно веселились, пытаясь трахаться так, чтобы кровать не тряслась и не скрипели пружины, бескорыстные Барбарины осведомители. Если я правильно помню, мы так хохотали, что в конце концов оставили всякие попытки и просто лежали разговаривали.