Ну почему мужчины никак не могут понять, что такое диета? Ричард словно намеренно расшатывает мою решимость влезть в зеленое платье.
– Я приготовил бисквитный пудинг с патокой и заварным кремом, – коварно добавляет он.
– Объедение, – говорит Бен. – Почему мама ничего не ест?
– Мама на диете перед встречей выпускников, – поясняет Эмили и тянется за салатом. – Ей нужно выглядеть сексуально, потому что там будут парни, которые были в нее влюблены, когда ей было девятнадцать.
– Мама сексуальна? Мама сексуальна? – повторяет Бен, пытаясь уложить в голове этакую несуразность.
– Мама была очень сексуальной, – замечает Ричард, – она и сейчас сексуальна, – быстро добавляет он. – Кейт, ты точно не хочешь булочку к салату?
– Сколько можно повторять? Я не ем быстрые углеводы.
(
Может, все-таки одним глазком взглянуть на письмо Джека? Ничего страшного ведь не случится? НЕТ! О женщины, вам имя – вероломство!
20:38
Ищу ноутбук, чтобы прикупить в интернет-магазине еще кое-что к Рождеству, как вдруг из гостиной доносится знакомый голос. Не может быть. Мама?
Эмили с Беном сидят на диване, Ленни втиснулся между ними; все трое общаются с моей мамой по скайпу с моего компьютера.
Эмили улыбается, машет мне:
– Мам, иди поздоровайся с бабушкой. Новый ухажер тети Джули показал ей, как пользоваться скайпом.
– О, мам, привет.
– Здравствуй, Кэт, дружочек, ТЫ МЕНЯ СЛЫШИШЬ?
– Да, мам, мы тебя отлично слышим. Не нужно так кричать. Как у тебя дела?
– Все хорошо, милая. Я тебе звонила насчет Рождества, оставила сообщения. Все-таки отправлю Дикки на передержку. Подумать только, я вас вижу совсем как по телевизору!
– Ба, как делишки, что новенького на раёне?
Это, разумеется, Бен, который по привычке непочтительно подшучивает над бабушкой, да так, как мне в его возрасте и не снилось. Причем, к моей досаде, ему это всегда сходит с рук. Еще больше меня раздражает, что маме явно нравятся его подначки.
– У нас на районе все замечательно, спасибо, Бен. Я подолгу вожусь в саду, сажаю, выпалываю траву…
– Сажаешь траву? Ба, тебя за это упекут на два года. Хотя на первый раз, может, и отпустят.
Бен и Эмили дружно изображают, как благовоспитанная старушка курит косяк: поднимают брови, поджимают губы, сводят большой и указательный палец изящным кружком.
Эмили хихикает, как двухлетка, и, воспользовавшись моментом, спрашивает громко:
– Ба, как тебе интернет?
Я бросаю на нее сердитый взгляд, но она и бровью не ведет.
– О, чудесно. Могу и весь день просидеть, если за временем не услежу.
– Отвал башки, – говорит Бен.
– Отвал башки? Ты хочешь сказать, у тебя болит голова? Или это Эмили снова болеет? Помнишь, милая, когда ты плохо себя чувствовала, я сказала, что тебе непременно нужно обратиться к врачу…
– Никто не болеет, ба, мы все здоровы, – перебивает Эмили, пока моя матушка не принялась распинаться на свою вторую – после Дикки – излюбленную тему. – А что ты ищешь в интернете?
– Я нашла целую пропасть сайтов о кошках и на кого они похожи. Очень интересно. Кстати, хочу спросить: раз уж оба моих внука здесь и они прекрасно разбираются в компьютерах, как мне попасть на букфейс?
Тут мои дети не выдерживают и, радостно вцепившись друг в друга, падают с дивана от хохота. Ленни заливается лаем.
– Мам, это называется “фейсбук”, – прихожу на помощь я.
– Точно, он. Мэвис, точнее, ее племянник Говард, говорит, что там замечательно, так что теперь она тоже там.
Мэвис я в глаза не видела, но за последние два года она по какой-то причине превратилась в оракула, малейшее замечание которого мама принимает за истину. Если бы они с Мэвис случайно встретились в “Теско” и та между делом посоветовала бы ей слетать в космос, матушка тут же отправила бы в НАСА письмо, куда вложила бы конверт с обратным адресом и маркой и поинтересовалась бы, когда ближайший рейс.
– Даже не знаю, мам, не уверена.
– Ну что ты, милая, это очень удобно. Он напоминает тебе о днях рождения, а мне в моем возрасте уже приходится напоминать. Но я так и не поняла, нужно ли загружать лицо в компьютер.
– Ты можешь загрузить любую часть тела, ба, – ерничает Бен.
Эмили шипит, замахивается на него, рукав ее футболки задирается. Надо же, теперь у нее и руки исцарапаны! Неужели снова упала с велосипеда?
Бен ликует – еще бы, ему удалось всех достать. Но этого ему мало, и он, решив испытать судьбу, произносит:
– Даже задницу…
– Дело не в этом, мам, – перебиваю я. – Просто там ты можешь, ну…
– Что, дорогая?
– Можешь увидеть или узнать о ком-то что-нибудь не очень приятное. – Я слабо улыбаюсь Эмили. Та уставилась в пол.