Что знают мои кости. Когда небо падает на тебя, сделай из него одеяло

– Я считаю, что для вас было бы полезнее всего восстановить связь с другим человеком. Саморегуляция – дело слишком внутреннее. Это просто выживание. «Я не собираюсь учиться общению с тобой, но хотя бы отрегулирую собственное раздражение из-за тебя», – думали вы. А я не хочу, чтобы вы занимались только саморегуляцией. Стыд заставляет вас прятаться и сбегать. А что, если вместо этого вы спросите: «Кто ты такая? Что тебе нужно от меня? И что мне нужно от тебя?»

Что я могла бы сказать тетушке, если бы не поддалась триггеру? Если бы у меня было время и ментальная способность задать эти вопросы? Может быть, я сказала бы: «Я понимаю, что тебе было трудно строить отношения с родителями мужа, и мне очень жаль. Но я люблю свою свекровь, люблю Америку. И они – моя единственная семья. Когда ты говоришь, что они не моя семья, мне больно. Я хочу, чтобы ты поддержала мои добрые отношения с ними». Как бы тетушка отреагировала на эти слова? Заставила бы она меня замолчать? Или наши отношения только укрепились бы, а безумная истерика вообще не случилась бы? Может, я смогла бы попытаться объясниться с тетушкой?

– Если это сработает, результат будет отличным: вы воссоединитесь друг с другом и обниметесь, – сказал доктор Хэм. – Но вы могли бы высказать ей свои потребности, а она не отреагировала бы так, как вам хотелось. Вы разозлились бы, дали волю разочарованию и успокоились. Потому что вы понимаете, почему ваша тетушка ведет себя именно так. И вы простили бы себя за свое поведение, признав: «Мне нужно от нее гораздо больше».

– Я воссоединилась с собой, – медленно произнесла я. – Это тоже считается?

– Да.

Такова была теория доктора Хэма: в силу повторяющейся природы сложная травма – фундаментально реляционная травма. Другими словами, это травма, порожденная скверными отношениями с другими людьми – с теми, кто должен был заботиться и вызывать доверие, но кто причинял боль. А это осложняет будущие отношения с кем бы то ни было, потому что человек со сложной травмой приучен считать окружающих не заслуживающими доверия. Исцелиться от реляционной травмы можно единственным способом – тренироваться в танце с другими людьми. Не только читать психологические книжки или медитировать в одиночестве. Нужно выходить в мир и строить отношения, чтобы укрепить пошатнувшееся убеждение в безопасности мира.

– Отношения подобны спорту. Мышечная память, постоянные действия. Невозможно прочесть книжку про теннис и научиться играть. Потребуется множество игр с соперниками. Межличностных игр!

Кабинет доктора Хэма был безопасным местом для тренировок. Здесь можно было учиться слушать, говорить, просить о необходимом.

Google Docs вывел спортивную метафору на новый уровень. Доктор Хэм любил сквош и был очень азартным. Но если другие игроки просто тренировались, он всегда записывал свои игры. Он устанавливал маленькую камеру, а после игры просматривал запись, чтобы выявить ошибки и понять, как улучшить форму. И это заметно ускоряло прогресс. В прослушивании сеансов терапии использовалась та же техника.

– Вы очень отважная женщина, – сказал он мне. – Не всем нравится смотреть на собственную игру. Многие слишком стеснительны.

Я понимала, почему такая терапия может кого‑то напугать. На радио прошли месяцы, прежде чем я привыкла к звуку собственного голоса. Слыша собственные вздохи и оговорки, я приходила в ужас. Но поскольку это была моя работа, процесс стал казаться знакомым и нормальным.

В конце второго сеанса я была полна энергии, которую не чувствовала уже несколько месяцев, и сказала доктору Хэму:

– Я чувствую себя хорошо! Я стала оптимисткой!

Прошло всего две недели, но мне казалось, что я овладела приемами ведения разговоров. Узнала реальные, конкретные способы любить окружающих.

Через несколько дней я позвонила Кэти и рассказала ей обо всем. Она начала говорить про надоедливого коллегу, но быстро сменила тему.

– Ладно, это все пустяки, – сказала она. – А как движется твоя работа?

Раньше я сразу бы перешла к рассказу о себе. Но теперь я сделала паузу. Мое новое осознание отреагировало на тон ее голоса. Мне нужно было последовать за ее словами. Мне хотелось начать жаловаться на коллег или даже осудить ее коллегу, которого я совсем не знала, лишь бы утешить Кэти. Но вместо этого я спросила:

– Нет, подожди… Что ты говорила о своем коллеге? Он как‑то обидел тебя?

Получив возможность, Кэти поделилась со мной своими страхами. Я никогда не услышала бы этого, если бы сразу ухватилась за возможность поговорить о себе. После этого разговора мы почувствовали себя ближе друг другу. Впервые за много месяцев я закончила разговор в хорошем настроении. Я почувствовала себя хорошим человеком.

Может, это и правда работает.

Глава 39