Что знают мои кости. Когда небо падает на тебя, сделай из него одеяло

Сессии с доктором Хэмом напоминали занятия в спортзале. Его кабинет был тренировочной площадкой, созданной для работы и укрепления разума и сердца. Правда, его офис напомнил мне еще одну площадку – для молодежи. Пару лет назад я готовила очередной сюжет для своей программы и посетила академию Мотт-Хейвен. Ученики этой школы в Бронксе по большей части были приемными детьми. Мне позволили провести в школе целый день. Я наблюдала за учениками и почти сразу же почувствовала совершенно иную атмосферу, не такую, как в обычных школах.

На игровой площадке десятки детей играли в футбол, качались на качелях, развлекались на подвесных конструкциях и с маниакальным упорством гонялись друг за другом. Совершенно нормальная ситуация для любой школы. Но что‑то было не так. Я поняла это не сразу. Где же одиночки? На большинстве площадок всегда есть пара детей, забившихся в угол. Они рисуют, читают или в одиночестве раскачиваются на канате. Но в Мотт-Хейвен все казались частью одного большого экипажа. Все, кроме единственного восьмилетнего мальчика, который стоял в стороне и мрачно наблюдал за окружающими. Я видела, как в нем нарастает что‑то мрачное, с каждой минутой становясь все темнее. В конце концов он пересек площадку, подобрал длинную ветку и швырнул ее в группу детей, игравших в пятнашки. Он пытался привлечь внимание, но дети странно на него посмотрели и ушли играть подальше.

К мальчику подошла учительница, которая присматривала за детьми. Его действие явно было актом насилия – палка могла сильно кого‑нибудь ударить. Я полагала, что дежурная накажет парня или отправит в кабинет, чтобы разобраться с произошедшим позже. Но учительница опустилась на колени и спросила:

– Ты что‑то невесел. Что случилось?

– Мой друг сегодня играет с другими детьми, – буркнул мальчик, глядя в землю. Голос его дрожал от слез. – Я обиделся, потому что мы каждый день играли вместе.

Учительница подозвала его друга:

– Эй, Нико!

Нико подошел.

– Джереми расстроился, потому что ты сегодня играешь с другими детьми. Джереми, ты подумал, что Нико больше не хочет быть твоим другом?

Джереми кивнул, по-прежнему ни на кого не глядя.

– Да что ты! Конечно же, я твой друг, – с улыбкой сказал Нико, и в голосе его прозвучало истинное дружелюбие. – Просто сегодня мне захотелось попробовать что‑то новенькое.

– Всегда можно быть добрыми друзьями и иногда играть с другими, верно? Это вовсе не означает, что вы больше не друзья, – сказала учительница.

– Конечно! Джереми, ты – мой настоящий друг! – уверенно подтвердил Нико.

Джереми наконец‑то поднял глаза.

– Ты тоже мой друг, Нико.

Учительница удалилась. Не прошло и минуты, как Джереми стал другим. Он подбежал к детям, игравшим в футбол. В последние минуты перемены он успел перехватить мяч, провести его по всему полю и энергично присоединиться к команде.

Хотите поговорить о травме? Нет более тяжелой травмы, чем система усыновления. Четыре или больше травм детства пережили 51 процент детей, оказавшихся в системе усыновления, против 13 процентов детей в обычных семьях¹. Приемные дети в течение своего детства часто успевают поменять до десяти семей – неудивительно, что у них не возникает ощущения стабильности истинного дома. Одно исследование показало, что приемные дети в десять раз чаще подвергаются сексуальному насилию². Столь тяжелое и болезненное детство не может не иметь последствий во взрослой жизни. 90 процентов приемных детей, сменивших более пяти семей, оказываются в поле зрения уголовной системы³.

Вот почему Мотт-Хейвен отличается от других школ. Здесь основной упор делается не на академические успехи, а на создание сообщества внутри школы. Здесь дети должны чувствовать себя в полной безопасности, должны ощущать себя внутри стабильной, любящей семейной структуры, которой им зачастую не хватает дома. Поэтому в школе создана абсолютно нетривиальная дисциплинарная система. В классах детей не наказывают за то, что они сутулятся, роняют карандаши и даже если они посреди урока поднимаются и начинают ходить по классу. Пока они активно слушают и участвуют в учебном процессе, дети могут стоять или пересаживаться за другие парты. Если они чем‑то подавлены, в классах есть укромные уголки, где можно спрятаться, – небольшие диванчики, застеленные пледами, кресла-мешки, куда можно удалиться и успокоиться. Несколько раз в неделю школьники могут встретиться с психологом, чтобы рассказать о том, что тревожит их в школе и в жизни. Большинство детей хотя бы раз в неделю встречаются с психотерапевтами.

Когда дети ведут себя неправильно – а с детьми, особенно травмированными, это случается часто, – администрация школы сосредоточивается не на наказании, а на исцелении и укреплении отношений.