Чтоб никогда не наступала полночь

– Тут он и умер. Из-за меня. Это я его вынудила… он боялся говорить, но я не позволила бы ему промолчать. Думала, отыщу его, и это поможет укрепить мое положение при Халцедоновом Дворе.

Между тем все обернулось иначе, и эти воспоминания оставляли горький привкус на языке.

– Одним словом, я потребовала от него рассказать все, что знает. Это его и сгубило.

Казалось, синь серьезных, внимательных глаз Девена притягивает взгляд, точно магнитный камень – железо.

– Но разве вы допрашивали его с пристрастием? Поднимали на дыбу? – негромко, мягко возразил он. – Разумеется, нет. Самое большее – не позволили сбежать. Выходит, если вы чего-нибудь не утаиваете, заговорил он по собственной воле.

Нет, плакать она не станет.

Невероятным усилием воли Луна отвернулась и уставилась в складки льняной драпировки на стене.

Девен дал ей время совладать с чувствами и снова заговорил:

– Вернемся к моменту, когда он велел отыскать его. Что именно он сказал?

Что именно он сказал… Луна напрягла память. Она размышляла, как вновь добиться благоволения Инвидианы. В ее покои явился Тиресий. Ей удалось пополнить запас бренного хлеба смертных…

– Он говорил о Лайонессе, – вспомнила она. – О легендарном исчезнувшем царстве. Точнее, он смотрел на мой гобелен с изображением Лайонесса и говорил о каких-то ошибках, сделанных после того, как Лайонесс ушел в глубину.

А может, речь шла о чем-то другом? Возможно, о Халцедоновом Чертоге? Перед мысленным взором снова предстал образ провидца – хрупкого, дрожащего, бледного, точно призрак…

– Он не хотел видеть сны. Думал, его видения ему снятся… а потом сказал что-то об остановившемся времени.

Это заставило обоих вздрогнуть, вскинуться и сесть прямо.

– Но для Суспирии так оно и было, – проговорил Девен. Голос его задрожал от старательно сдерживаемого азарта.

Однако этому предшествовало кое-что еще. «Допустим, я нашла этого Фрэнсиса Мерримэна – и что дальше?» – спросила Луна. А ответ прозвучал ясно, вполне разумно, но сам по себе был столь странен…

– «О, станьте же недвижны, звезды неба», – задумчиво пробормотала Луна, припоминая слова провидца.

– Ч… что? – едва не поперхнувшись, переспросил Девен.

Подобной реакции Луна вовсе не ожидала.

– Так он ответил, когда я спросила, что делать дальше. «О, станьте же недвижны, звезды неба…»

– «Чтоб навсегда остановилось время, чтоб никогда не наступала полночь?»

Выражение Девенова лица повергло Луну в немалую растерянность.

– Нет, этих слов он не говорил. Но в следующую же минуту сказал, что время остановилось. А что все это значит?

– Вы, я вижу, в театр не ходите, – едва ли не со смехом отвечал Девен.

– Ну, разве что изредка, – смутилась Луна, сама не зная, почему. – А что? Что это за слова?

– Строка из театральной пьесы.

С этими словами Девен поднялся на ноги, подошел к остывшему камину, коснулся ладонью каминной полки и склонил голову, опустив подбородок едва не к самой груди.

– Тот, кто ее написал… некогда служил Берли, однако он больше поэт, чем шпион. Кузен сэра Фрэнсиса с ним близко дружен, а я встречал его всего раз, за ужином. А вам имя Кристофера Марло ни о чем не говорит? – спросил он, вновь повернувшись к Луне.

Луна наморщила лоб.

– Имя я слышала, но лично его не знаю.

– Как и его творений. Все это – строки из его пьесы «Трагическая история доктора Фауста».

Но Луна только покачала головой: это название ей также ни о чем не говорило.

Девен на миг стиснул зубы.

– В этой пьесе рассказывается о человеке, заключившем договор с дьяволом, – пояснил он.

Луна замерла, устремив на него немигающий взгляд.

– Скажите, – продолжал Девен, – не ведет ли ваш род каких-нибудь дел с Преисподней?

– Двор Чертополоха, что в Шотландии, – не чувствуя собственных губ, точно за нее отвечал кто-то другой, заговорила Луна, – платит им оброк. Приносит жертву каждые семь лет. Смертного, разумеется, не одного из своих. Уж и не знаю, что им была за нужда возлагать на себя такую повинность, но Инвидиана… Суспирия… конечно же, не…

– Не пошла бы на это ни за что? – Голос Девена едва не звенел – от гнева ли, от страха, а может, разом от того и другого. – По вашим же словам, ваш народ не знает средств вернуть ей былую красоту, не сняв проклятия. Однако она проклята до сих пор. Выходит, ей помогла некая иная сила.

И не небесная, дьявольская. Что же она предложила взамен? Очевидно, всю свою былую доброту. А чтобы восполнить пустоту, потянулась к власти, господству, могуществу. И превратила Халцедоновый Двор в крохотный Ад на земле – не зря же Тиресий столь часто называл его Адом.

Что ж, теперь ответ провидца обрел полную ясность.

– Луна и Солнце, – выдохнула Луна. – Мы должны разорвать, расторгнуть ее договор с Преисподней!

Акт пятый