Чтоб услыхал хоть один человек

В будущем я собираюсь не обращать внимания на литературно-критические статьи в газетах и журналах – не читать их. Дело в том, что я слишком слаб, чтобы не испытывать на себе их влияния, пусть даже незначительного. Буду пытаться сам, шаг за шагом, двигаться вперёд. Мне омерзительно оглядываться на себя, человека, старающегося не поддаваться, но без конца поддающегося настроению. Мне кажется, нужно успокоиться. Но всё это произойдёт в далёком будущем (конец первой части).

Передай жене: я огорчён, что она не придёт в день рождения императора. Видимо, даже «высокий стиль» моего приглашения не соблазнил её. Если обстоятельства позволят, утром в день рождения императора будь дома, пока я не позвоню. Не сможешь – ну что ж. Но если сможешь – не уходи. Мы договоримся о времени, и ты приедешь ко мне. Встретимся под Камакурой, погуляем, полюбуемся облаками. Не будет облаков – сойдёт и дым. В Камакуре сейчас повсюду в небо поднимается дым – это жгут листья. По вечерам, даже когда спускается туман, тянет дымком. Банально, но поэтично.

Рассказ Кумэ в этом месяце никуда не годится. Кое-какие хорошие места есть, но непонятно, ради чего он написан. And it may be unfavourable for Kume himself, I fear[229]. Disciples[230] что-нибудь скажут, я думаю. Вчера встречался с Гото, он хвалил твой рассказ в «Тэйкоку бунгаку». Но Кубо Кан считает, что лучше сделан «Люди, защищающие Ходзё». Гото говорил, что «Примирение» – плохой рассказ, а вот «Печаль еретика» намного сильнее. Он растолстел – прямо завидно. Читаю сейчас «Бесов». До «Карамазовых» не дотягивают, но всё равно увлекли меня (конец второй части).

ПИСЬМО ЦУКАМОТО ФУМИКО

30 октября 1917 года, Йокосука

Благодарю за письмо. Не ответил сразу же потому, что собирался в один из трёх дней – в субботу, воскресенье или понедельник – приехать в Таканаву. Но оказалось, что мне это не удастся. Поэтому и пишу.

Вечером в субботу приехал в Токио и начал с того, что встретился с приятелем из «Дзидзи симпо», потом отправился на Канду, купил в книжной лавке книги, которые ты просила, и часов в семь вернулся домой. Почти в одно время со мной пришли приятели, и мы допоздна проговорили о хайку. В воскресенье я ещё завтракал, когда зашёл Уэнояма Киёко-кун (есть такая писательница Сираки Сидзу, это её муж), принёс рекомендательное письмо от Кумэ и предложил купить у него картину, писанную маслом. Уэнояма-кун болен туберкулёзом, и у меня чувство, что полотна его полны бактерий, да и сами картины ничего не стоят, но он оказался в таком тяжёлом положении, что я обещал купить одну. (О самом Уэнояме-куне я напишу чуть позже.) Не прошло и часа после его ухода, как явился Танидзаки Дзюнъитиро-кун в чёрном пиджаке и красном жилете. Чинно усевшись, он начал оживлённо говорить о живописи, о литературе. Позавтракав вместе со мной, а потом и пообедав вместе со мной, он ушёл, пробыв часов шесть. После этого мне удалось выйти из дому, и я отправился по делам школы и по своим собственным делам в Хонго к Куроянаги-сану. У него я пробыл часов до шести, а оттуда поехал в Сибу. Брат только что вернулся из путешествия и много порассказал интересного – смотрю, уже десять часов, решил остаться ночевать. Утром в понедельник, в десять утра, в доме Гото Суэо в Хонго должно было состояться заседание редколлегии «Тэйкоку бунгаку», я тоже вроде бы её член, поэтому рано утром покинул Сибу и отправился к Гото-куну.

Нас угостили обедом, и Эгути Киёси-кун, который пришёл с опозданием, сказал, что хочет поговорить со мной. У меня не было времени, чтоб идти к нему, не было и времени, чтобы пойти с ним ко мне, поэтому я предложил: давай поговорим по дороге, так мы и проболтали всю дорогу от Хонго до Табаты. Вернувшись домой и поспав часок, я принял ванну – смотрю, уже пять и нужно возвращаться в Йокосуку. Я поел, переоделся и помчался в Симбаси.

В такой суете прошло три дня. В подобной суете я живу постоянно, но в один из трёх дней на будущей неделе приеду обязательно (возможно, во второй половине дня в понедельник). Иначе мне будет очень грустно.

Благодарю за фотографии. Круглая сделана превосходно – я взял её. Есть европейская картина такой же формы, и на ней изображено такое же лицо. Чья это картина и как называется, не помню, но знаю, что итальянская, эпохи Ренессанса. Возьму и портрет мужчины. Он мне тоже нравится. Так же прекрасно сделана круглая фотография Исо Нобу-сан. Её лицо напоминает старинную куклу хина.

Недавно твой брат прислал из Маньчжурии фотографию, на которой изображено, как бандитам отрубают голову. Казнь только что завершилась. Варварская страна Маньчжурия. Когда он вернётся из путешествия по этой варварской стране, ты его, бедного, будешь, наверное, ругать. Но было бы хуже, если бы он делал такие фотографии тайно, так что лучше не ругай. Я тоже собираюсь заняться фотографированием, но при моей лени даже представить себе не могу, когда возьмусь за это.