Чтобы человек стал Богом

Отныне это уничтожение должно быть возможно более полным, как если бы оно стремилось привлечь благодать наибольшей пустотой. Отныне становится понятным, что святость невозможно представить без полного отказа от всякого удовольствия, от всякого земного счастья… Невозможен отныне вопрос о браке, о радости человеческой любви. Речь идёт о том, чтобы порвать со всякими привязанностями, с корнем вырвать всякое желание. Даже кардинал де Берюль, основатель французской школы, несмотря на то, что лично приходит к идее обожения человечества Христом в Его божественной природе, не сумел сделать выводы для нас самих, отойти от этого общего движения мысли. Отец Эрсан, как говорят, уже протестовал и разоблачал желание некоторых кармелиток «вернуться к чистоте, которая была у них до того, как они были созданы[1578]».

Впрочем, Орсибаль указывает на то, что сам кардинал эволюционировал в этом вопросе. В «Жизни Христа» Берюль признаёт, что «Творец, не презирая ничего из того, что он создал, отрекается только от греха в человеке[1579]». Отныне, комментирует Орсибаль, «духовная жизнь исключает только грех, а не творение[1580]», и кардинал наставляет нас отныне стремиться в большей степени к нашему «совершенству» во Христе и в Боге, чем к нашему «уничтожению»[1581]. Однако эта счастливая революция в произведениях кардинала явно запоздала, и, кроме того, она не является его последним словом, ибо к концу своей жизни, под влиянием «жертвенного уничтожения» отца де Кондрана, он возвращается к своим прежним позициям[1582].

Добавим к этому одно важное искажение смысла в интерпретации труда святого псевдо Дионисия Ареопагита, одного из главных источников вдохновения всей мысли Берюля. Святой Дионисий долго раскрывал роль иерархии в том, что он называет «озарением» (сегодня мы бы сказали: передачей знания); так знание спускается по степеням от епископа к священнику, от священника к дьякону, от дьякона к мирянину… Но в русле любви последняя степень иерархии напрямую контактирует с Богом, так же, как и первая ступень[1583].

Берюль смешал иерархию и святость![1584] Только самая великая святость может оправдать самый большой авторитет. Поскольку два чина святости и авторитета таким образом смешаны, становится очевидным, что духовенство должно, прежде всего, стремиться к святости, но уже не так, как всякий христианин, но благодаря особой обязанности, и к святости, как к способу бегства от всякого сотворённого ради лучшего поиска божественного.

Согласно логике того же смешения, Мария, Мать Христа, самая совершенная из всех святых, становится прототипом духовенства у людей: «Virgo sacerdos»!

У Берюля, у монсеньора Олье и у многих других это уничтожение ещё заканчивается истинным союзом с Богом, жизнью в Боге. Но после «поражения мистиков в восемнадцатом веке[1585]» и торжества святого Фомы Аквинского, навязанного Львом XIII († 1903), от всей этой духовности осталось только уничтожение без жизни в Боге. И именно в этом духе во французской Церкви сформировались почти все священники, живущие среди мирян. Нужно иметь смелость признаться, что многие из них вышли из этого и в самом деле «уничтоженными», ослабленными, искалеченными, изнурёнными, лишёнными всякой человеческой жизни, и при этом не наполнились жизнью в Боге. Пусть поймут нас правильно: речь идёт не о том, чтобы кого-либо судить, ещё меньше — презирать кого бы то ни было, но просто о том, чтобы признать наличие этого убийства, чтобы оно не смогло продолжиться или начаться снова.

Сказать об этом нелишне, ибо после избытка секуляризации, что мы пережили, уже намечается «реакция», возврат к духовности, которой мы могли бы только радоваться, если бы этот возврат не происходил так часто в прежних своих формах, не только уже пройденных, но просто ложных, которые мы только что опровергли. Естественно, есть разные степени и различные варианты во всём этом течении; начиная с многочисленных видений и разговоров, где Матерь Божья с большим трудом удерживает руку своего божественного Сына, который, если бы не она, давным-давно расквасил бы нас в лепёшку, и заканчивая великолепными переизданиями великих духовных текстов, которые долгое время оставались в забвении.