Чудачка для пианиста

— Короче, иди давай, птичка певчая. И харэ слова уже путать и забывать. Собралась одна на отбор. Еще бы на Евровидение поехала с такой подготовкой.

— И поеду!

— Да пожалуйста. Ты сейчас петь собираешься?

До чего же он меня злил, а боль в горле становилась нестерпимой. Перетрудилась я сегодня, но все равно ринулась к микрофону. На второй песне стала сипеть, а на третьей связки просто отключились, и я завалилась на диван от слабости.

— Эй! Си, ты чего?

— Спать хочу. Давайте по домам?

— Так мы еще «Тень облака» и «Берега» не сыграли, — Кот в своем репертуаре.

Вадим и Тотоша замычали, я уверена, и пальцем у виска покрутили, просто сквозь набухшие и тяжелые веки ничего не было видно.

Кто-то коснулся лба холодной клешней, отчего я дернулась, но глаз открыть не смогла.

— Да она, как кипящий чайник!

Глава 7. Саша

Аудитория мерно гудела. Студентки хихикали и многозначительно посматривали в мою сторону, но я давно привык не замечать их. Не путаю работу с личным. Ребята обсуждали новую партитуру, а я, скользнув взглядом по журналу, наткнулся на ряд «н»-ок напротив фамилии Чудакова.

— Анастасия Чудакова есть? — поднял взгляд и внимательно осмотрел помещение. Осознаю, что даже не представляю, как она выглядит.

Как же здесь душно! Пришлось немного отпустить узел галстука, откинуть прядь волос со лба и повторить вопрос:

— Кто у нас Анастасия? Хочу хоть разок увидеть это чудо.

Одна из девушек с пышной гривой цвета спелой вишни оторвалась от экрана «лопаты», хлопнула закрученными ресницами и выпятила грудь пятого размера. Передние ряды сегодня максимально хищны.

— Редкий гость на лентах, — довольно проворковала она, будто сообщила что-то невероятно важное, и отклонилась на спинку стула. Ее тонкая блуза от движения натянулась и выделила торчащие соски. Ух, жуть просто. Губы ало-ядовитого цвета, что измазали края белоснежных зубов, выпустили протяжный вздох. Она была симпатичная, но сильно испортила себя макияжем и откровенной одеждой.

— Я заметил, — холодно отрезал и, опустив взгляд, поставил напротив имени прогульщицы еще одну жирную «н».

С начала второго семестра преподаю «Аранжировку» у второго вокально-хорового курса, а эта ученица упорно не приходит на занятия. Как собирается полугодовую оценку получить? К сдачам своих предметов я беспощаден, пусть не думает, что наивные глазки помогут ей получить пропуск в новый год.

Возле стола, как игрушка на пружине из подарочной шкатулки, появилась высокая и крепкая девушка с губами неизменно смазанными розовой помадой. Верх безвкусицы. Наглая и раскрепощенная Марина Евсеева, с намертво приклеенной маской простушки. Она нарочито-скромно заправила прядь светлых волос за ухо и состроила мне жирно-накрашенные глаза. Как она вообще веки-то открывает с такой тяжестью на ресницах?

— Александр Олегович, правда, что вы теперь еще и фортепиано будете преподавать?

— Ой, как интересно! — кто-то поддержал с соседней парты.

— А есть уже списки? — еще один голос слева от Кирюшиной. Девочка талантливая в аранжировке, но с некрасивым писклявым тембром и совершенно «мертвыми» ушами. Но я ее искренне уважал: одна из тех, что не смотрела на меня вожделенным взглядом, а внимательно слушала и впитывала знания на уроках.

— О-о-очень люблю играть, — выдала томно грудастая Яна и пробежала пальчиками по столу. Я представил, что играет она так же паршиво, как и пишет партитуры. Или так же смазано, как красит свои выпяченные губы.

— Правда, будете у нас вести? — визгливо переспросила Марина и перекинула сумочку на другое плечо, отчего я поморщился. Сейчас зацепит мой идеальный порядок на столе, а потом напросится помогать. Как они банально предсказуемы.

Класс загудел. Кто-то скрипнул стулом, кто-то шаркнул каблуком по полу, а кто-то ответил на вибрирующий мобильный тихим: «Да, еще на ленте…».

— У некоторых, — сбив поток голосов, непринужденно улыбнулся я и захлопнул журнал. — Кто у вас классный руководитель?

— Горовая, она в двенадцатом обычно сидит, — Евсеева сильнее наклонилась над столом, словно я глухой. У девочек явно сезонная охота, но, не хочется их разочаровывать, плясать передо мной бесполезно. Я не из тех, кто цепляется за случайную юбку из-под которой выглядывают накачанные ягодицы. И даже откровенное декольте не повод включать режим поиска женщины своей мечты. Честно? Я вообще давно на это забил, потому что все приелось. Как приелась попса, которую каждый день приходилось слушать по радио, пока добираюсь до работы.

— Спасибо, — коротко отрезал я и поправил на столе сдвинутые острым локотком ученицы нотные тетради. Задержал дыхание, чтобы не втягивать в себя приторный запах ее духов: — Все свободны, — поднявшись, подхватил папку с журналом и удалился из аудитории под тягучие женские возгласы вроде «у-у-ух!» и «а-а-ах!».

Следом шумно высыпали студенты, и я надеялся, что никто не станет меня преследовать. Не люблю, когда навязываются, а еще больше, когда хватают меня за локти.

Иногда от их наглости приходилось сцеплять зубы, но я же педагог: держу марку и отношусь к каждой «прилипале» с уважением.